Тернистый путь к Богу

– Елена, расскажите, пожалуйста, когда и как вы пришли к вере в Бога?

– Всю мою жизнь надо рассказать, чтобы стало понятно, как это произошло. Родилась я в советской атеистической семье. Впрочем, атеизм этот был поверхностным. Мы верили в добро, в справедливость. Это было как само собой разумеющееся. Никто не углублялся в источник этой веры в наших душах. Истинный атеист – это существо страшное, лишенное морали, одержимое только поиском собственной выгоды любыми средствами. Ведь у него только эта земная жизнь, другой не будет, значит, надо здесь урвать по максимуму всяческих благ, получить все удовольствия. Ибо, как сказал Ф.М. Достоевский, «если Бога нет, значит, все дозволено». Но такими атеистами мы, конечно, никогда не были.

Когда мне было года четыре, папа как-то обратил мое внимание на небо и сказал, что там –бесконечность. Помню, у меня перехватило дыхание. И я стала задумываться об этом. Потом, поскольку увлекалась математикой, я пыталась применить принципы этой науки в своих поисках истины. Если логически следовать к первопричине всего чего угодно, то неминуемо натыкаешься на пустоту, из которой все произошло. Но пустота сама по себе не может производить что-то вне некоей загадочной силы. В общем, я много думала об этом, рисовала графики с точкой начала отсчета бытия («А что до этой точки?» – ломала голову я), читала разных философов, создавала собственные философские концепции. А потом мне как-то попало в руки Евангелие. И эта Книга произвела на меня какое-то невероятное впечатление. У меня вдруг возникло четкое ощущение того, что именно здесь правда. Я будто воочию видела, как Христос проповедовал, творил чудеса, был распят и воскрес. Воистину воскрес! Никогда до той поры такого ощущения реальности при чтении у меня не возникало. Ну и я, прозревшая, побежала в храм, накупила книжек, окунулась в эту жизнь церковную и начала «терроризировать» своих ближних. Я очень увлекающийся, эмоциональный человек, и, конечно, мои миссионерские попытки воцерковления родителей поначалу имели несколько агрессивный характер. Но, с Божией помощью, все пришло в норму.

Мне кажется, что любой человек, целенаправленно ищущий истину, рано или поздно приходит в православный храм. Независимо от национальности, вероисповедания предков и прочих факторов. Просто истина здесь, а остальное значения не имеет.

– Часто новоначальные в вере, твердо решив воцерковиться, с ревностью не по разуму стараются сразу достичь больших духовных высот, предпринимают подвиги не по силам. А это обычно приводит к печальным последствиям. Миновала ли вас чаша сия?

– Все ошибки, какие только можно было совершить, я совершила. Ибо, повторюсь, я весьма эмоциональная натура. Когда поняла, что истина – здесь, в Православии, очень резко к ней «рванула навстречу». Как в спорте, которым когда-то занималась. Молилась-перемолилась… Выбросила всю одежду, оставила длинную черную юбку, свитерочек бесформенный, платочек выцветший. Отреклась, в общем, от мира падшего. Взгляд был безумный, всех пыталась срочно воцерковить. Люди просто шарахались от меня. Но сейчас вот попритихла. Живу спокойно, подвигов не совершаю. Пощусь, но не по монастырским канонам, а по силам. Без фанатизма. Проживу день без осуждения кого-нибудь, без мерзких помыслов – уже хорошо. Ближних не трогаю. Каждый идет своим путем. Только своим примером можно увлечь, поэтому за собой надо следить больше, а не за другими. Читаю правило по сокращенной программе, хожу в храм еженедельно и по двунадесятым праздникам, стараюсь причащаться ежемесячно. Прошу, чтобы допустили меня, недостойную. Пока допускают. Это мой ритм.

– Вы писательница и драматург. Скажите, как писать о существующем вокруг нас зле, чтобы никого из сомневающихся не соблазнить?

– Я пишу притчу и ставлю акценты: что, на мой взгляд, хорошо и что плохо. Мои акценты – однозначно православные. У меня есть, например, пьеса про Ходжу Насреддина, но, несмотря на весь ее восточный колорит, эта пьеса абсолютно православная по акцентам. Я особое благословение на нее брала перед работой. Все-таки там персонажи не Христу поклоняются. Опасалась этой темы. Но мне разрешили ввязаться в эту историю. И я очень рада, что все получилось.

– Для кого вы пишете?

– Стараюсь писать на понятном для светских людей языке для «незваных на царский пир» – тех, кто в духовном плане еще не определился, кто находится в «подвешенном состоянии». Мне такое состояние хорошо известно. Таким людям нужно руку протянуть. Нельзя отвергать тех, кто еще не за нас, но уже и не против нас.

Хотя поэма «Песнь о князе святом Данииле Московском…» – это настоящее религиозное произведение, созданное, можно сказать, по заказу директора Православной школы искусств С.М. Мамая и по благословению духовника этой школы иерея Николая Пушкина. Но, повторюсь, творчество мое в основном светское. Его направленность и цель я определяю так: для тех, кто пришел в театр, а не в храм, но чтобы после просмотра спектакля им захотелось пойти в храм. Или, по крайней мере, чтобы люди задумались о чем-то серьезном. Ведь главное – начать верно мыслить, а там уже с Божией помощью здравомыслие и рассудительность приведут куда надо.

Разумеется, мой духовник отец Николай (из храма иконы Божией Матери «Знамение» в Переяславской слободе) в курсе всех моих творческих поисков. А батюшкина супруга матушка Вера – это вообще главная и самая ценная для меня почитательница моего творчества во всех его многообразных ипостасях.

– В чем вы видите главное предназначение деятеля культуры, обобщенно говоря – художника с большой буквы? И как ему не подвергнуться греху тщеславия?

– Настоящий художник должен преображать мир, одухотворять его, приподнимать человека над его животной природой, возносить его мысли к небу, открывать для человека видение в нем самом образа Божия. Дурное же искусство «оскотинивает» зрителя, возбуждает инстинкты, в конечном счете, унижает его человеческое достоинство. Вот, например, фильм «Стиляги». Прекрасная, талантливейшая картина, великолепно превозносящая порок. Вот бы нам также превозносить добродетель!

От соприкосновения с творчеством, под его воздействием люди должны становиться лучше, добрее, милосерднее. Семьи должны укрепляться, алкоголиков и наркоманов должно становиться меньше, блудницы должны перевоспитываться… Любое творчество должно иметь под собой нравственную основу.

Кто-то может спросить: «А как же то искусство, которое процветает вокруг? Романтика бандитизма, красота разврата, очарование порока?» Не надо ориентироваться на то, что процветает вокруг. Сверяй свои действия с реакциями своей совести. И совесть не обманет тебя. «Дитя вечности, не угождай духу времени».

А с тщеславием как бороться? Не знаю. Моя жизнь так складывается, что особо не затщеславишься. Все время на творческом пути меня кто-нибудь активно унижает, ругает, мешает идти. Слава Богу, наверное.

– Ваша пьеса «Не бросайте пепел на пол» затрагивает такую болезненную для нашей страны тему, как пьянство. Вы много размышляли о причинах этого зла и о том, как с ним бороться. Скажите, чем православная женщина может помочь супругу, одержимому тягой к вину?

– Помочь в такой ситуации можно только молитвой. И любовью. Истерики и нравоучения будут только усугублять пристрастие. Пьяница ведь попадает в порочный замкнутый круг: он пьет, чтобы забыться от стыда, потому что пьет. Как в «Маленьком принце». Ну и чисто физиологическая зависимость возникает, из которой так просто не выскочить.

Вот у меня в жизни была такая история. Я сознательно шла замуж за проблемного мужчину. Я знала, что он – пьющий, но игнорировала сей факт, предполагая, что с Божией помощью мы все победим. Главное, что с его стороны было желание бороться. И поначалу все прекрасно складывалось. И я возгордилась непомерно. Но потом смирение меня все-таки настигло: мы потерпели сокрушительное поражение, порок восторжествовал с новой силой. Я чуть с ума тогда не сошла от отчаянья. Столько слез было пролито – ежедневные бесконечные рыдания.

Но сейчас, когда анализирую ту ситуацию с самого начала – с решения связать с ним свою жизнь, я понимаю, что все было логично. И вполне в моем стиле. Я искала «подвига» и «нарвалась» на него по полной программе. Но что характерно, сейчас мой бывший муж не пьет. Совершенно. И я уверена, что это следствие той его остановки. Если бы он тогда не остановился, сейчас его бы уже не было, наверное. Страшное от него тогда исходило ощущение безысходности, близости финала. И пройти мимо я, конечно, не могла. Я должна была влезть в ситуацию и начать спасение ближнего. Иначе это была бы не я. А вот замуж тогда выходить, наверное, не следовало. Потому что для брака нужна любовь. Одной христианской любви к ближнему для брака недостаточно. Но в той эйфории временной победы над пороком мы оба почувствовали такой эмоциональный подъем, что приняли его за взаимное чувство.

Есть некая история про истинно православный брак, которая мигрирует из книжки в книжку. Речь идет о девушке, приводившей к своему духовнику кавалеров, которые ей нравились, но духовник их всех отвергал. А когда девушка привела парня, который ей и не нравился вовсе, духовник сказал, что вот за него замуж идти он благословляет. И девушка из смирения вышла замуж и через 20 лет наконец ощутила бесконечную любовь и благодарность к этому своему мужу за счастливую семейную жизнь. История хорошая и, наверное, имевшая место быть. Но она ни в коем случае не должна быть примером для слепого подражания! А меня именно эта история тогда увлекла и дезориентировала. Единство взглядов – это условие необходимое, но недостаточное для того, чтобы создавать семью.

– А почему у актеров, как правило, не устроена личная жизнь и их браки недолговечны?

– Потому что профессия эта очень вредна для душевного здоровья: утром на репетиции любишь одного, днем на съемках – другого, вечером на спектакле – третьего. А потом ближе к ночи приходишь домой и наконец видишь собственного любимого мужа или жену и не можешь понять, кого же ты любишь по-настоящему. У меня на эту тему есть пьеса «В поисках утерянного Грига». В центре сюжета артист, потерявший в ролях собственное «я».

Всех, кто обращается ко мне с просьбой о подготовке для поступления в театральный вуз, я в первую очередь начинаю отговаривать от такого шага. Актерство – это опасная стезя. Праздный образ жизни, внешняя легкость существования…. Плохие финалы… На одну успешную судьбу – десятки поломанных. Да и внешний успех часто имеет нелицеприятную изнанку.

Мы играем в рискованные игры. Мы играем в жизнь, в отношения. «Почему вы такие спокойные? Разбередите себя!» – говорили нам на уроках мастерства. И мы бередили. Потому что успокоенность – не актерское состояние. Мы побуждали себя смотреть с вожделением на людей противоположного пола, потому что любовь между мужчиной и женщиной – это основная тема театрального действа. А помните, как сказано об этом в Евангелии? «Кто посмотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал…» Мы целенаправленно разжигали в себе страсти, взрывали свои темпераменты. Последствия такого поведения бывали трагичны.

Непрочность актерских браков не случайна. Нетрадиционная ориентация повсеместна. Проблемы с алкоголем в актерской сфере имеют несколько иные, большие масштабы, нежели где-то еще. Сейчас еще добавилась наркомания. Она добавилась везде, но у актеров размах шире. Официальной статистики нет, сужу по тому, что наблюдаю. Но наблюдаю я внимательно.

– Выходит, актерство и Православие несовместимы?

– По большому счету, конечно, несовместимы. Но, с другой стороны, «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3: 8). Актерство, безусловно, духовно опасная профессия. Как и судья, например, ибо он ежедневно буквально нарушает заповедь «не судите». Или работа учителя («Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» – Иак. 3: 1).Но все эти профессии, тем не менее, людям нужны. И мир культуры людям тоже нужен, а значит, нужны и те, кто работает в мире искусства, в том числе и актеры.

– А какой, по-вашему, должна быть православная женщина?

– Однозначно, не секс-символом. Православная женщина должна быть символом добродетели. Но это не значит, что она обязана выглядеть замухрышкой. Красивая, царственная, благопристойная, одухотворенная. Как наша последняя императрица Александра Федоровна Романова. Только реальная, а не такая, как в фильме Г. Панфилова.

– Многие православные женщины (да и мужчины тоже) не поддерживают свою физическую форму, не занимаются физкультурой и спортом, считая это неважным (недуховным). Вы мастер спорта по фигурному катанию, в детстве занимались у известного тренера Елены Чайковской. Несколько лет назад вели на Первом канале ТВ программу «Аэробика», то есть приобщали людей к здоровому образу жизни. Что бы вы могли сказать тем, кто не привык пока испытывать «мышечную радость»?

– Что тело есть храм души. И его нельзя запускать, им надо заниматься. Конечно, физическое развитие своего тела не должно превращаться в самоцель. Этакие бездушные шварценеггеры никому не нужны. Но богатая внутренняя сущность должна иметь, с моей точки зрения, и внешне привлекательную форму. Когда иной раз вижу православных мам, замужних женщин в мешковатой «спецодежде», ссутулившихся и бесформенных, мне становится мучительно больно. И жалко их несчастных мужей. Им особенно нелегко сейчас, когда вокруг такая пропаганда порока: на уличной рекламе, в прессе, по телевидению – всюду полуголые красотки… Надо умело противопоставлять всему этому свою, принципиально иную, красоту. Слава Богу, таких по-настоящему красивых женщин в нашем храме в последнее время вижу достаточно часто: привлекательных, подтянутых, хорошо и со вкусом одетых и в то же время скромных и добропорядочных, я надеюсь.

– Вы с детства любили математику и даже намеревались поступать в МГУ на мехмат. Женщина с математическим складом ума, которая еще пишет пьесы и стихи, – это весьма редкое явление. Помогают ли математические способности в драматическом и поэтическом творчестве?

– «В каждой науке столько истины, сколько в ней математики», – сказал Иммануил Кант. А я добавлю, что не только в науке, а в любой сфере жизни. Математика пронизывает все, это жизненный скелет, каркас. Математика – это логика. Как драматургу обойтись без логики, без причинно-следственной цепочки, где одно вытекает из другого? А без внутреннего ощущения симметрии невозможно писать стихи. Что такое гуманитарный склад ума, я вообще не понимаю. Что-то лишенное системы и построенное на ощущениях? Уверена, что у людей, которые не любят математику, просто были плохие учителя. Не любить математику нельзя, она – гармония. Как природа, Моцарт, Пушкин… Кстати, Александр Сергеевич в конце жизни интересовался математикой, всякими числовыми последовательностями. Я про это его увлечение читала. Если бы в Царскосельском лицее были хорошие учителя математики, может, и не возникло бы там того вольнодумства, которое в итоге породило движение декабристов и прочие богоборческие явления в среде тогдашних его выпускников. Математика – очень хороший жизненный стабилизатор. Все математики – люди уравновешенные и морально-устойчивые. Во всяком случае, все мои знакомые математики.

– Елена, как вас в детстве воспитывали родители, и как вы сейчас воспитываете своего сына?

– Меня воспитывали строго, по-советски. Но без Христа. Поэтому, в общем-то, было непонятно, почему так важно быть хорошей. Мой ребенок знает о Христе с младенчества. И у него все осознанно. Но окружающий мир сейчас более порочен, чем во времена моей юности. К тому же, мой ребенок внешне красивый. Я в его возрасте выглядела скромнее. Боюсь за него, молюсь.

– Какова миссия женщины в духовно-нравственном становлении России?

– Очень хорошо об этом сказала Александра Федоровна Романова: «Влияние хороших женщин – это самая великая сила после милости Божией, которая формирует хороших мужчин».

– Вы принимали участие в I Всероссийском форуме православных женщин. Расскажите об этом, пожалуйста.

– Впечатление от этого форума у меня, прямо скажем, неоднозначное. Первый день проходил в храме Христа Спасителя, в зале церковных соборов. Было много народу, телевидение, в президиуме – Т.А. Голикова, С.С. Журова, разные государственные личности… Но все говорили какие-то общие слова о милосердии и добродетели. А важнейшая тема «ювенальных судов», например, осталась на второй день слушаний, который проходил в Паломническом центре на Ломоносовском проспекте – без телевидения, без того состава президиума.

Всех разделили на четыре секции. На той секции, на которой я выступала с докладом о том, как нас развращают средства массовой информации, в зале было 30 человек – 30 благопристойных матушек. Я, как режиссер, хорошо чувствую, когда на сцене отсутствует действие и наличествует только текст. Ибо в зале сразу становится скучно. Вот так и было на форуме. Я сразу пошла в атаку, когда вышла выступать, сказав, что сидящие в зале с моим докладом, конечно же, согласятся. Мы все ведь единомышленники. Но важно, чтобы нас услышали те, кто решает государственные проблемы. Ситуация-то в стране катастрофическая. Нация вырождается, народ спивается, семьи разрушаются, детские дома переполнены… Наши исконно русские ценности в обществе уже не котируются, все одержимы жаждой наживы, поэтому тупо транжирим природные ресурсы. А промышленность не развивается, наука в загоне. Все необходимое импортируем в обмен на газ, нефть, уголь. Ну, куда это годится? А что мы будем делать, когда запасы закончатся?

Меня очень волнует судьба России. Я – патриот и связь с Родиной ощущаю как-то невероятно эмоционально, всем организмом. Не знаю, воспитали меня так или оно у меня врожденное – чувство сопричастности к земле, корням и боль за судьбу Отечества.

Русские люди вообще – особые люди, я очень это по себе ощущаю, когда общаюсь с иностранцами. И что хорошо там, не сработает у нас. Здесь особая страна, особая культура, неповторимый самый богатый в мире язык, который возник и развивался на основе этой нашей национальной уникальности. Это те же наши ресурсы, только духовные, которые тоже нельзя разбазаривать, как газ, нефть и уголь. Их надо хранить, взращивать и созидать на их основе во славу Божию.

Больше всего боюсь, что на смену нынешней власти придут расчетливые люди без чувства Родины. Слава Богу, сейчас власть у нас православная, патриотически настроенная. И есть надежда, что Россия выйдет из тупика, не погибнет, не пропадет с лица земли. Основная надежда, конечно, на Господа, но и мы, люди, тоже должны действовать. Одних правильных слов мало. Дело надо делать. Без труда ничего не бывает. Так устроен сей мир.