Рок-группа на клиросе?

Рок-культура и Православие. Еще десять лет назад эти слова могли встретиться в высказываниях православных священнослужителей только в контексте обсуждения антагонизма этих понятий. И словосочетание «православный рок» могло прозвучать исключительно в ироническом смысле. Или в смысле парадоксально-абсурдном. Но времена меняются. И сегодня все чаще мы слышим о том, что наметился очевидный диалог между Русской Православной Церковью и некоторыми представителями российского рок-сообщества.

Современная «рок-проповедь» обращена, как декларируется ее сторонниками, к тем, кто от Церкви еще очень и очень далек. К тем, для кого христианство и Церковь— это как бы другая планета. По мысли отца Сергия и его единомышленников, рок-площадка— вполне подходящее для такой проповеди место. А поклонники рока— очень подходящая аудитория. На первый взгляд, в этом есть своя логика: думающий молодой человек, услышав живое слово священнослужителя, может заинтересоваться услышанным, а в перспективе — обратиться к Богу и прийти в Церковь. И, как свидетельствуют сторонники отца Сергия, многие молодые люди приходят ко Христу благодаря року и той проповеди, которую они услышали на рок-концерте… Но даже если таковое и происходит, встает вопрос: прочен ли фундамент, на котором сегодня созидается подобное обращение к Богу?

Разумеется, миссионерство строится на несколько иных принципах, нежели жизнь внутри церковного прихода. И, казалось бы, любые миссионерские начинания в отношении молодых нужно только приветствовать. Ведь именно сегодня наше общество как никогда страдает от отсутствия нравственного и духовного стержня, от отсутствия общественных институтов, пользующихся безусловным авторитетом и доверием людей. И слово Церкви сегодня востребовано как никогда.

Но есть и определенные «но». Взрослый человек, обращающийся к Богу, входящий в Церковь, как правило, имеет за плечами греховный багаж, который ему необходимо оставить за церковным порогом. Нужно ли считать увлечение роком таким ветхим багажом, от которого человеку нужно будет избавляться— сразу или постепенно, но избавляться обязательно, если он хочет возрастать духовно, своей жизнью деятельно исполнять то, чему учит христианство?

Отец Сергий и отец Андрей утверждают: нет, вовсе не обязательно христианину расставаться с рок-увлечениями. Они при этом апеллируют к словам апостола Павла: «…всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением» (1Тим.4,4). Рок, говорят они, сам по себе как явление музыкальной культуры нейтрален. Лишь бы не было в нем грязи и кощунств в текстах. Более того, рок, говорят они, особенно русский рок, способен стать позитивным связующим звеном между современной молодежью и христианством. С этим утверждением, «связующим звеном», можно было бы и согласиться, ведь пути Господни неисповедимы. Но уже не только «связующим звеном», как это было еще несколько лет назад, провозглашается сегодня рок. «Чем хуже духовное лицо, слушающее композиции группы «Pink Floyd», такого же священника, но слушающего Бетховена или Вагнера? Почему же первое недопустимо, а второе похвально?»— говорит отец Сергий. Он категорически отстаивает право христианина слушать рок-музыку, играть ее даже священнослужителям — из тех соображений, что это лишь «светская культура», не касающаяся глубин христианской жизни.

Не грозит ли подобное «воцерковление» рок-культуры выхолащиванием самой сути христианства? «Воцерковление» — не слишком ли категорично? Нет, не слишком. И хотя речь пока не о служении литургии в сопровождении рок-группы, но очевидно, что рок-культура активно пытается «прописаться» уже в самой ограде Православной Церкви, в среде верующих, воцерковленных людей. А не в «церковном дворике» в качестве миссионерского эксперимента, как выразился в начале своих опытов с роком отец Андрей Кураев.

Основательны ли суждения о миссионерском потенциале рок-культуры? Сообразуются ли они с миссионерским принципом, обозначенным тем же апостолом Павлом: «все позволительно, но не все полезно; все позволительно, но не все назидает» (1Кор.10,23) ?

Современная миссионерская доктрина Русской Православной Церкви не предлагает четких границ допустимого и недопустимого в «миссионерском поле». И появление даже священников, поющих и играющих в самых «жестких» рок-группах, увы, вполне вписывается в рамки этой доктрины. «Форма культуры», «язык молодого поколения» — эти слова часто можно услышать сегодня в связи с некоторыми радикальными миссионерскими проектами. И в этом ключе появление в перспективе рок-группы на клиросе оказывается в логической связи со стремительно меняющимся отношением к року в церковной среде — раз рок есть «лишь одна из форм культуры». Ведь богослужебная музыка тоже меняется. А в динамичном современном мире все меняется очень быстро. Почему бы не меняться в таком случае и церковному искусству — в направлении рока? Теоретические, богословские предпосылки этому закладываются именно сегодня.

Бог знает, станем ли мы когда-нибудь свидетелями появления рок-группы на клиросе. Сегодня подобное предположение уже не кажется столь абсурдным, как несколько лет назад. И отец Сергий, «пионер» рок-проповеди, уже не выглядит столь радикальным апологетом рок-музыки. По его стопам идут другие, более «продвинутые». Если такая тенденция сохранится в будущем, это неизбежно приведет к крайней вульгаризации христианской проповеди для «внешних». Когда религиозная миссия становится зависимой от молодежной субкультуры, она обречена плестись в кильватере последней, утратив при этом дух и силу христианского благовестия, растеряв ореол сакральности, высоты и мистичности Таинства, которое совершается в Церкви силою Божиею — спасения душ для вечности. Или же миссия обречена опережать молодежную моду, чтобы соответствовать «языку молодых» — и это, опять-таки, вполне вписывается в современную миссионерскую концепцию, ориентированную на поиск «актуального» миссионерского языка. Сегодня таковым объявлен рок. Что на очереди?

«Язык миссии, понятный молодым» — давайте осознаем: мы совершенно очевидно имеем дело со смысловой подменой. Причем широко растиражированной, ставшей аксиомой, которая не требует доказательств и делает рок-проповедь самоочевидной. Подмена смыслов тут в том, что язык проповеди в России сегодня, как и сто, и двести лет назад — русский. Или славянский — для владеющих им. Или татарский, мордовский — или любой другой, способный доносить до людей Слово Божие. Язык проповеди — это язык Священного Писания. Но никогда еще в истории Православной Церкви язык музыкальной культуры, тем более субкультуры, не объявлялся «языком христианской миссии». И в этом революционное новаторство наших современных миссионеров. Даже язык классической культуры, который гораздо более близок к культуре собственно христианской (по сравнению с роком), никогда не рассматривался проповедниками как ключевое звено, главная движущая сила в деле миссии. Никогда проповедники не использовали светские сцены для того, чтобы обратиться к людям, собравшимся ради концерта или чего-то другого, не имеющего отношения к проповеди. Если же проповедники и проповедовали в местах, выбранных по принципу «тут собираются люди», то никогда не умалчивали о греховном содержании того, что собирает людей в этих местах — будь то конские ристалища или языческие гуляния. Эти примеры — давайте будем честны сами с собой — вполне сопоставимы с той буйной и страстной стихией, которая царит на рок-концертах. Эта стихия и привлекает любителей рока. Но «не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду» (Иак. 3, 12).

То, что сегодня поклонники рока благосклонно (всегда ли уже?) воспринимают проповедника на рок-сцене — это следствие некоторой инерции, доставшейся нам от времен, когда советский режим сменился «перестройкой» и «демократизацией». Когда вера и Церковь, вышедшие из-под гнета советской обструкции, воспринимались исключительно как нечто позитивное, заслуживающее самого доброго к себе отношения. Этот потенциал доверия и растрачивают сегодня наши рок-проповедники. Надолго ли хватит? Нельзя ведь бесконечно эксплуатировать ситуацию, когда ты фактически «берешь взаймы» доверие и уважение, завоеванное молодежными кумирами, предлагающими для проповеди стадионы. Фундамент обращения к Богу будет надежным тогда, когда люди, к которым ты собираешься обратиться, пришли ради самой проповеди, ради того, чтобы услышать слово о Боге и исполнить его в своей жизни. Если же этого не происходит, если снова и снова молодые люди, пришедшие на концерт своего рок-кумира, будут видеть на сцене проповедника в качестве бесплатного приложения к рок-концерту, то миссионер просто обречен раствориться в молодежной субкультуре, став уже одним из ее более или менее забавных атрибутов. Это еще если его согласятся видеть в таком качестве. И вряд ли это продлится долго: «поп-рок» — это саркастическое словцо уже не раз фигурировало в публикациях на тему рока и Церкви.

Сама идея христианской миссии, пытающейся бездумно внедриться в современную культуру, использовать ее выразительные средства, и более того, «воцерковить» их, обречена на провал. Современная культура слишком далеко уже отстоит от той культуры, которая способна раскрывать людям истинный образ Христа. И если уж говорить о музыкальном «языке проповеди», нужно в первую очередь сказать о том языке, который действительно способен отражать реалии Царства Небесного. Это — язык церковной музыки. Так же как язык иконы — это богословие в красках. Что сказать в этой связи о роке? Проповедовать с помощью рока — это все равно, что повествовать о Христе на языке видеоклипов популярных рок-исполнителей. Незрелость сознания слабо воцерковленных людей, хотя и искренних, но далеких еще по сути от Церкви, еще можно как-то объяснить. Но необъяснима в этом отношении незрелость и близорукость людей, давно находящихся в лоне Церкви, тем более, облеченных священным саном.

Да, современная реальность такова, что Церковь не порицает уже театр как форму искусства, концерты классической музыки и музеи с античными статуями как средство воспитания положительных эстетических ориентиров. Но, уравнивая в правах классическую культуру и вчерашнюю субкультуру, мы должны отдавать себе отчет, что совершаем качественный скачок в отношениях Церкви и мира. Скачок вниз, потому что субкультура по определению — это то, что «ниже» культуры. И нужно десять раз подумать, прежде чем сдавать позиции Церкви в этом отношении, сочтя их уже завоеванными миром. Думается, то, что мир и Церковь по своей природе противостоят друг другу,— не нужно доказывать никому, хоть сколько-нибудь знакомому со Священным Писанием.

Алгоритм рассуждений современных миссионеров заведомо программирует появление нескольких кругов «христианского посвящения», весьма отличных друг от друга — это типично сектантское явление. Отчасти оно наблюдается уже сегодня, когда раздаются голоса, что святоотеческое Православие — это удел избранных, продвинутых, монахов. А для остальных — православная рок-музыка, православные рок-оперы, православные священники-актеры, православные монахи-рок-музыканты…

В принципе, градация духовного преуспеяния среди людей, считавших себя верующими, наблюдалась, наверное, во все времена. «Более продвинутые», «менее продвинутые». Но сегодня секулярная, если говорить точнее, неоязыческая культура повсеместно стремительно и агрессивно вытесняет традиционную классическую культуру, укорененную, несмотря ни на что, в многовековой христианской традиции. И недопустимо уравнивать в правах субкультуру с культурой классической. Потому что классическая культура возникла и развивалась на христианской почве, сохранила мощный позитивный импульс, воспринятый от христианства. А рок-культура возникла на почве неоязычества и антихристианства, явного или скрытого. Изначально субкультура обязана своим появлением языческой закваске, отголоскам ритуальной африканской музыки, привившейся на Американском континенте. И не в меньшей степени — выплеску подростковой энергии, бурлению гормонов самонадеянных, хотя и талантливых молодых людей 60-х, для которых христианская нравственность была просто каким-то пережитком прошлого. И субкультура по-прежнему несет на себе неизгладимый отпечаток той «культурной революции» 60-х годов прошлого века, девизом, которой было «наркотики, секс, рок-н-ролл».

И как результат — сегодня на нас движется «субправославие». Этот процесс аналогичен происшедшему на Западе, где уже давно торжествует «субхристианство» — во всех его проявлениях. Мы рискуем повторить в этом отношении печальный опыт Католической Церкви, которая после Второго Ватиканского Собора приняла доктрину о приемлемости любых форм культуры в деле церковной проповеди. Эта доктрина не оправдала возложенных на нее ожиданий, только усугубила кризис христианства в Западном мире.

Возможно, лучшего и мы не заслуживаем, но нужно осознавать, что избранные сегодня ориентиры в отношении христианской миссии вовсе не являются единственно возможными и при этом — наиболее сомнительны из всех возможных. Они страдают внутренними противоречиями, ведущими христианскую миссию в тупик.

Безусловно, существует альтернатива, как найти общий язык с молодыми, не скатываясь в проповеди до уровня молодежной тусовки, до рецепции ее стилистики и культурных ориентиров. А наоборот, поднимая эстетические ориентиры, значимые для молодежи, до уровня подлинной культуры. Правда, этот путь сложнее, не сулит столь быстрых результатов и статистических успехов, о которых можно было бы быстро говорить. Так что пока избран легкий, «широкий» путь: в отношении субкультуры миссионерам уже не нужно преодолевать ни в себе, ни в массовом сознании, агрессивный прессинг «мира сего», навязывающего христианам свои правила игры. И следовательно, новообращенным не нужно уже бороться со многими и многими страстями, ставшими в одночасье «нормой». Достаточно просто «расслабиться и получить удовольствие» — и все это «по-христиански». По-христиански ли? Много сегодня звучит слов о любви. Но больше — о любви в духе хиппи, которые принимают человека «таким, как он есть», забывая, что человек «каков он есть» поражен язвой греха, находится в состоянии отпадения от Бога, вражды с Богом. А путь к воссоединению с Богом лежит через покаяние и борьбу со страстями, ставшими свойственными, сродственными душе вследствие грехопадения.

Единственное надежное основание христианской миссии — это укорененность ее в Священном Предании Церкви. И, несомненно, высокое духовное устроение проповедника, осознание им той неотмирной высоты, к которой призывает Христос, когда говорит: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Эта высота недостижима без аскетического христианского делания, без верности даже в малом тому апостольскому духу, который хранит — пока еще хранит! — Церковь, верная Преданию. Проповедь же, из которой изъяты аскетика, святоотеческие духовные ориентиры, низведенная до уровня «языка молодежи», обречена на обмирщенность, популизм. И, в конечном итоге,— на искажение Образа Христа.

Путь ко Христу лежит через Крест. Изымите из христианства Крест, самоотречение — и вся проповедь о Христе превращается в массовку, в подслащенную водичку, в которой уже не растворено «вино» — истинное Знание о Христе-Боге.

«Рок задает вопросы, Христос отвечает на них» — утверждает игумен Сергий (Рыбко). Отчасти с таким утверждением можно согласиться. Но возникает вопрос: что сказать о человеке, который получил уже от Бога искомый ответ на все «вопросы», которые задает рок, и пришел в Церковь? Получил ответ от Самого Христа, но продолжает при этом по-прежнему жить роком, как бы расчесывая болячку «проклятых» вопросов в своей душе, продолжает подпитываться от бурной и страстной стихии, без которой не существует рока, то есть снова и снова задавать свои «вопросы»? Можно сказать только то, что человек на самом деле не услышал в своей душе ответа, прозвучавшего от Христа. Или не захотел услышать. Так сказано в Священном Писании о «змее глухом, затыкающем уши, чтобы не слышать голоса факира». В любом случае — ничем не оправдана глухота к голосу Божию, призывающему к совершенству, к коренному преображению, «обожению» человеческой личности — по образу Самого Христа. Пусть же христианская миссия и на деле соответствует этой высокой и святой цели, а не только декларирует ее.