Андреа-Анастасия Зандхакер: Православие глазами австрйиского консула

Андреа-Анастасия Cандхакер, родилась в Австрии. Сейчас она австрийский консул в Польше, а с 1993 по 1997 год работала в Москве. Тогда же заинтересовалась православием, но приняла его шесть лет назад во время работы в Сербии и Черногории.

– Я работала в Москве с 1993-го по 1997-й год. Тогда же познакомилась с вашими церквями, но, честно говоря, больше как турист, но турист ищущий. Я почти ничего не поняла тогда и не была православной, но православием интересовалась. Потом я работала 3 года в Австрии, а затем в Белграде. В Белграде несколько раз складывались очень сложные, почти безвыходные ситуации (в основном на работе), и я не находила решения… Тогда один знакомый предложил мне поговорить со священником. Я очень наивно спросила: «А с кем? Кто он? Какая религия?» И он мне ответил: «Знаешь, у нас здесь православие». Вот так всё начиналось: недалеко от Белграда, в церкви Михаила Архангела, который позже стал моей славой (славой в Сербии называется престольный праздник храма или день памяти покровителя рода; исторически это день, когда человек или вся семья приняла православную веру – Прим. ред.). Большой честью для меня стало благословение митрополита Амфилохия на получение этой славы, которая является также славой Митрополита.

В самом начале я всё время боялась, что ещё недостаточно знаю о Церкви (это очень типичное «западное» сомнение). Новым и очень значимым опытом для меня было то, что в православии всё наоборот: главное не ум, а сердце. Чтобы понять это, нужно изменять менталитет, надо хотя бы пробовать менять его. Уже 6 лет, как я приняла православную веру. Получается, что как православная христианка я ещё совсем молода, но чем больше я узнаю православие, тем больше люблю его и вижу его как свой дальнейший путь. Православие – это другой подход к жизни; я могу говорить это, имея опыт и западного человека, и человека православного.

– Для меня все церкви и монастыри здесь – это чудо. Когда я жила здесь, то была счастливым свидетелем строительства храма Христа Спасителя, реставрации икон и иконостасов в храмах, которые сохранились. Это была эпоха восстановления, было очень интересно. Я хорошо помню, как во время перерыва в посольстве гуляла вокруг бассейна, на месте которого стоит теперь храм Христа Спасителя. Тогда я не была православной, но запомнила эти исторические моменты. Сейчас, спустя столько лет, приезжая в Москву, я понимаю, что лучшее место в этом городе для меня – в храмах. Это уникальные места, вне конкуренции.

– Значит, уже тогда Вы ощущали, что Церковь восстановится, наберет силу? Ведь время тогда было достаточно тяжелое…

– Вы имеете в виду политическую обстановку?

– Нет, скорее материальную.

– Вы знаете, я иностранка. Иностранка сейчас и иностранкой была тогда. Мы, работающие в посольстве, гости, у нас другой образ жизни. И у нас не всегда есть шанс видеть и узнать всё о стране, где приходится жить и работать. Даже сейчас в течение недели я не успела увидеть многое. Но контраст по сравнению с тем, что было тогда, огромен. Кроме церквей построили великолепные здания, всё так красиво, монументально. С другой стороны, на улице встречаются люди, явно живущие в большой бедности. О том, как действительно живут люди, я могу только догадываться… Но и мои догадки могут быть неправильными.

– Где Вы сейчас живёте?

– В Варшаве.

– Да. В основном это храмы Польской Православной Церкви. Раньше я очень мало знала о православии в Польше, когда приехала туда, то думала: зачем Бог посылает меня, теперь православную, в католическую страну? И еще думала: хорошо, если где-то будет хоть одна православная церковь. И для меня оказалось большим и приятным сюрпризом, что там довольно много православных храмов, 8-10 православных монастырей, большинство на востоке и на юге. Для страны, которую принято считать католической, это немало.

– У Вас была возможность видеть православие в России, Польше, Сербии, Австрии… Имеет ли православие в разных странах какой-то свой характер и образ для Вас?

– Да, специфика, конечно, есть, но я бы сказала, что это мелочь. Самое важное – это суть, а она всюду едина.

– В чём для вас духовная разница православия и католичества? Как Вы внутренне это ощущаете?

– Я не так хорошо разбираюсь в католичестве, если честно: только то, что говорилось на уроках в школе и в гимназии. Дальше мое религиозное образование не продвинулось (на Западе молодёжь интересуется другими вещами). Я бы сказала, что в центре православия больше сердце и любовь, активное общение с Богом. В Католической Церкви я это не так ощущала.

– Когда Вы обратились к Богу в трудный для Вас период, почему Вы приняли православие? Ведь Вы могли остаться в католичестве и молиться тому же Христу?

– Ну, очевидно, Господь так устроил, иначе бы он мне послал католического священника. И Вы знаете, после того, как я уехала из России, вернулась в Австрию, министерство послало меня в Сербию, чему я тоже очень обрадовалась: «О, это опять православная страна!», хотя я ещё не была православной. Я думаю, что интерес к православию и основа для принятия православной веры были заложены еще в годы моей жизни в Москве. Поэтому сегодня я могу сказать: «Спаси Бог, Москва, за это!» Если бы сложные для меня ситуации возникли в Австрии, то кто бы мне предложил поговорить с кем-либо из русской Церкви? Это было бы невероятно. Я верю, что здесь действовал промысел.

– Что Вам больше всего нравится в православных церквях из внешнего? Росписи, пение?

– Да, конечно, музыка здесь фантастическая. А еще я люблю длинные службы. В католической церкви через 40 минут всё заканчивается, но, по-моему, только длинная служба даёт возможность отрешиться от материального мира и приблизиться к Богу. Говоря светским языком, это медитативный элемент, который даёт возможность побывать в другом мире. Конечно, нужно читать духовную литературу. Для меня это трудновато, потому что я не так свободно читаю по-русски. Но я стараюсь находить (и нахожу!) книги на немецком, на английском. Выбор всегда есть. Если человек начинает интересоваться, то мир открывается всё больше и больше.

– Кто Ваш любимый духовный автор?

– У нас сейчас пасхальный период, самый светлый и радостный в году. Но западное христианство – католики, протестанты – больше празднует Рождество, именно оно находится там в центре богослужебного года. Вам было трудно принять то, что главный праздник – Пасха, а не Рождество?

– Абсолютно нет. Напротив, я приняла это с радостью, потому что воскресение – это самое большое чудо.

– А более строгая православная традиция, с постами, молитвенными правилами – как Вы привыкали к этому? Внутренне Вы сразу поняли необходимость такой аскезы?

– Да, я думаю, что пост – это очень важно и правильно. Но физические трудности у меня были. У меня есть некоторые проблемы с костями, вследствие чего я не могу отказаться от молочных продуктов, но я стараюсь соблюдать пост насколько возможно.

– Вопрос, наверное, сложный для всех – исповедь. У католиков, как я понимаю, ее сейчас почти нет. А здесь исповедь часто является одним из основных препятствий для прихода в Церковь. Было ли это тяжело для Вас?

– Конечно, сначала для меня это было трудно. Ещё ребёнком, в католическом храме, я очень боялась идти к священнику, это было травмой для меня (я очень боялась этих темных исповедален). Но мне повезло: впервые я исповедывалась у очень чуткого священника. И потом стало легче. Для меня иногда трудно не смешивать исповедь и беседу, потому что речь часто идёт о трудных ситуациях, в которых я спрашиваю совета. Это уже не «классическая» исповедь. Но где-то я читала, что исповедь и беседу надо разделять, поэтому до сих пор иногда смущаюсь.

У католиков исповедь дествительно мало практикуется, насколько я знаю, и это, по-моему, неправильно. Хотелось бы, чтобы в православии исповедь сохранилась, потому что это уникальная возможность очиститься. Вообще, мне кажется, что православие должно остаться таким, какое оно есть. Зачем модернизировать и адаптировать? Когда я собиралась принять крещение, моя крестная мать («кума» по-сербски) так объяснила мне разницу между католиками и православными: католики приближают Небо к земле, а православные поднимают землю к Небу. Тогда я поняла, что я на правильном пути.

– Наверное, последний вопрос: какое место в Евангелии больше всего Вас трогает?

– Меня очень трогает сегодняшнее Евангелие (уверение апостола Фомы; беседа проходила в Неделю о Фоме – Прим. ред.). Ведь мы часто начинаем сомневаться, а Евангелие направляет нас на верный путь, особенно, когда мы читаем слова человека, у которого Христос исцелил сына: «Верую, Господи, помоги моему неверию!» Такие эпизоды очень поддерживают меня.

Беседовала Мария Хорькова