Архиепископ Львовский и Галицкий Августин: «Этот раскол прошел по живому»

Во Львове из 19 храмов у Украинской Православной Церкви остался один – Святого Георгия, в котором размещено и епархиальное управление. Где еще можно православному человеку помолиться? Таким вопросом начался наш разговор с архиепископом Львовским и Галицким Августином. На кафедре он с 1992 года, когда, казалось, православие в Галиции было уже полностью разгромлено. Но только – казалось, и не в первый раз, заметим.

– Вначале об особенностях сооружения этого храма. Чтобы разрешили его строить, пришлось написать 150 прошений императору Австро-Венгрии. Но построили только благодаря известному историку, профессору, будущему председателю Центральной Рады Михаилу Грушевскому. Не все об этом знают, а греко-католиков, мягко говоря, этот исторический факт смущает. Предпочитают говорить, что строили для русских солдат. Неправда! Когда все храмы стали униатскими, то храм святого Георгия был и для румын, и для русинов, греков, не украинский, не русский – просто православный. Мои предшественники в конце XIX века 150 раз обращались за разрешением к императору, а я за 17 лет написал пока всего 50 писем – губернаторам, президентам, в Верховную Раду… Сейчас во Львове есть еще два прихода: отреставрированная деревянная церковь на окраине города и церковь в переоборудованном цехе когда-то известного завода «Кинескоп». Здесь прихожане выкупили здание, разобрали пять верхних этажей, ждем разрешения властей, чтобы завершить строительство верхнего храма.

– Владыка, насколько я знаю, за время вашего служения количество приходов епархии увеличилось в несколько раз.

– В четыре, скажем так. Вернулись некоторые из тех, кто когда-то отошел. В 1988 году Львовская епархия имела 1237 православных приходов. С 1989 года началось возрождение униатства, потом – расколы. Когда я сюда пришел, то застал уже такую картину: униатских приходов было около 1000, раскольнических около 800 и моих, канонических, – 15. Они были разрознены, растерянны. Надо было собрать всех вместе, организовать, набрать хотя бы 20 приходов, чтобы сказать в Киеве: вот, есть епархия, – ведь пришлось заново проходить регистрацию. Все было незаконно передано «Киевскому патриархату», кафедральный собор, епархиальное управление, документы, печати – все осталось у моего предшественника, который ушел в раскол. Меня поставили перед фактом – у вас ничего нет.

– Это делалось с согласия властей?

– Конечно. Разделяй и властвуй! Тогда все священники были в растерянности. Просили: давайте подождем. Проходит месяц-другой. Сколько еще ждать? Собрались самые мужественные, около двадцати. Начали постепенно налаживать церковно-приходскую жизнь: где залечивать раны, а где и создавать новые общины. Сейчас у нас 60 приходов.

– Владыка, как бы вы охарактеризовали ситуацию с Православием на Украине?

– Все расколы, как правило, являются региональными, когда отходят частью. А этот – по живому: через село, через семью прошел… Нечто похожее было в 20 – 30-е годы, но то были цветочки…

– Кому это выгодно?

– Тому, прежде всего, кому выгодно разрушать христианство в Европе. Возьмем унию. В механизме ее возрождения три равноценных составляющих. Первая: политики, которые православие органически не воспринимают. Вторая: те, кто хотел бы использовать унию для отдаления Украины от России. Религия – это не только обряды, но еще и менталитет. И третья: Ватикан и украинские диаспоры в Канаде и Америке, где преобладают униаты. Православные священники благословляли Красную Армию, униатские – немцев. Я говорю галичанам: если вы хотите, чтобы Шухевича уважали во всей Украине, покажите пример. Зачем памятники советским солдатам уничтожаете? В одном из интервью как-то подчеркнул: надо разделять российское и православное. Возмутились! Для галичан православные и русские – синонимы. А это ошибочный взгляд, идущий от нежелания изучить историю православия на Руси. Здесь говорят: «Мама, в хату лезет «рогатый». Хорошо, лишь бы не «москаль». Потому – что угодно, только не православие.

– Чем объяснить эту уникальную особенность Галиции?

– Такого в мире, действительно, больше нигде нет. Имею в виду греко-католиков. Православие и католицизм развивались на разных культурных почвах. Отсюда и такие различия в менталитете. Православие развивалось на базе эллинской философии, такой, знаете, созерцательности. Латинское христианство – на базе римского рационализма, законничества. Униатство же – религия искусственная, суррогатная, пытающаяся соединить в себе православный обряд и католическую догматику. В результате возник особый образ мышления и даже образ жизни. Ведь Галиция, в политическом плане, что называется, ходила по рукам. Вначале польская власть. Потом австро-венгры пришли. Опять поляки. Русские, немцы, и так – все время. Галичане столетия пребывают в «зоне» (анклав), возник комплекс, который я называю комплексом невинно осужденного, произошла морально-психологическая мутация. У кого еще такое духовное состояние, чтобы предложить всему народу гимн с пожеланием: «Нехай згинуть наши вороженьки»? На Востоке Украины нет такой проблемы.

Ты кто, спрашиваю порой, православный или католик? Отвечает: я по обряду православный, но по вере католик. Это чувство неполноценности, дискомфорта заставляет человека постоянно оправдываться, что-то доказывать. С греко-католиками нескончаемые дискуссии: кто больший патриот, чье имущество? Ситуация абсурдная. Когда мне задают вопрос, с кем у тебя самые плохие отношения, говорю – с униатами. А самые хорошие? С римо-католиками. Мы с ними идентифицированы и четко знаем, кто мы такие. А немножко православные, немножко католики – это самообман: католицизм поглощает. Уния все 350 лет была другая, до 1939 года во всех униатских приходах богослужения совершались на церковно-славянском языке, а сейчас происходит латинизация обряда при украинизации богослужения.

– Правда ли, что часть епископата ставит вопрос о получении полной независимости от Московского патриархата?

– Если еще несколько лет тому назад громко звучали голоса о том, что надо бы для пользы Церкви добиваться автокефалии, чтоб уврачевать раскол, то сейчас на этом настаивают только несколько епископов. Вместе с тем, мы видим также, что это нереально. Ситуация такова, что значительная часть народа и духовенства этого не воспринимают, вопрос надо снять с повестки дня. Не может быть в Церкви 50% плюс один голос. В Церкви, как минимум, 75% требуется. Как минимум! Чтобы было согласие. У кардинала Гузара (глава униатской церкви) есть Папа Римский. Почему у нас не может быть Патриарх Московский?

– В продолжение темы церковной независимости: как вы относитесь к идее президента Ющенко о единой, Поместной Украинской Церкви?

– Ну, представьте себе, что где-то в Европе президент позволил бы себе такое заявить, стал бы Церковь строить. Скандал! Я считаю, президент был бы прав, если бы сказал: я уважаю все религии, постараюсь, чтобы их права не нарушались, но я лично верный Украинской Православной Церкви. Обратился бы к Митрополиту Киевскому и всея Украины Владимиру: Ваше Блаженство, я ваш сын духовный и прошу вас, давайте будем искать возможности для уврачевания раскола. Но ведь он дистанцируется не просто от Православной Церкви, а от всего православного сообщества. Президент отдает предпочтение Киевскому патриархату, а ведь Филарет (Денисенко) не просто в расколе с Русской Церковью, он в расколе со всем Вселенским Православием.

Мотивы форсированного получения статуса независимости Украинской Церкви разные и об этом более всего радеют те, кто не являются чадами Церкви.

– Насколько я понимаю, Ющенко не нашел поддержки у Константинопольского патриарха Варфоломея, к которому обращался с просьбой о предоставлении Киеву автокефалии.

– Думаю, это очевидно. Патриарх Варфоломей, как Предстоятель Церкви, первой по чести, с президентом Украины должен общаться, но не будет он нарушать канонические правила ради амбиций политических деятелей.

– Как бы вы расценили тот факт, что некоторые руководители государства, известные политики, позиционируют себя как людей православных, но молятся в храмах и других конфессий?

– Есть сторона каноническая, есть сторона моральная. Любой христианин вправе зайти в храм любой конфессии и посмотреть, но не молиться. Молиться нельзя! Только поприсутствовать. Руководители государства, политические лидеры, публичные лица могут посещать храмы всех конфессий, но если они христиане, то должны определиться – к какой именно принадлежат, где принимают Таинства.

– Владыка, мы с вами разговариваем накануне приезда Святейшего Патриарха. На ваш взгляд, насколько значимо это событие для Западной Украины?

– Давайте разделим: Западная Украина – это Галиция и Волынь. На Волыни тоже есть проблема раскола, но здесь, в Галиции, деструктивных моментов значительно больше. До 1596 года Галиция преимущественно была православная. После подписания унии православные приходы постепенно падали, а Львов держался еще 100 лет. Парадокс: когда началась реанимация унии, Львов, наоборот, стал генератором, двигателем униатства. И раскольники разные тоже тут угнездились.

Святейший посетит Галицию и Закарпатье в будущем. Хотя я просил, чтобы он своим присутствием освятил Львов, но мне ответили, что наш город требует особого внимания. Поэтому Святейший намерен нанести визит в Галицию отдельно. Думаю, это правильно. Будем готовиться к визиту.

– Приезд Патриарха – свидетельство единства Церкви?

– Не только это. К примеру, визит Папы Римского был стимулом, поддержкой для римо-католиков. Приезд православного Патриарха воодушевляет и нас. Ведь он приехал к нам, в колыбель Православия, на место крещения Руси. Это очень знаменательно для нашей Церкви.

– Что означает визит Патриарха для вас?

– Это видимый знак того, что мы пребываем в духовном единстве. Мы не являемся чем-то отторгнутым, мы – чада Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Мы находимся в зоне особого внимания Патриарха Кирилла, а значит – и всех остальных православных Патриархов: наши беды, наши проблемы известны, к ним не равнодушны.

– Сейчас захваты православных храмов прекратились? Или уже нечего делить?

– Просто все определились. Мы, кстати, каждый год открываем какой-то новый приход и всегда слышим: опять эти «москали» вылезают. Сейчас проблемы не столько с приходами действующими, как с открытием новых. Власти стараются показать, что соблюдают законность, на самом деле, используют любую зацепку, чтобы не дать разрешение на строительство храма.

– Галицию всегда рассматривали как форпост католицизма…

– Да, и по сей день так рассматривают. В начале 90-х годов кардинал Любачивский, тогда глава Греко-католической церкви, сея смуту и раздор в одной нации, в одном из своих посланий говорил о долге украинских униатов воплотить в жизнь призыв папы Урбана VIII, провозглашенный им сразу после Брестской Унии 1596 г.: «Через вас, мои русины, я надеюсь обратить Восток». Униаты так и говорят: мы – мост между Римом и Константинополем. Конечно, кроме унии у римо-католической церкви есть и другие инструменты расширения миссионерской работы. Ситуация сложная.

Беседу вел Валерий Панов

Львов-Киев