Кого мы кормим баснями,
или Школа обмана

– Слушай, я знаю, что ты литературе не чужда. Ты басен никогда не писала?

– Вот чего я не писала, так это басен.

– И не знаешь никого, кто басни писал бы?

– Да в чем дело?..

– Просто беда. Ребенку на каникулы дали задание – сочинить басню. Что делать, скажи!..

– По окончании каникул прийти в школу и сказать учительнице, что она дает детям слишком сложные, заведомо невыполнимые для большинства из них задания. В случае непонимания с ее стороны обратиться к завучу, к директору школы…

– Нет, я лучше в Интернете поищу.

В другой моей знакомой семье был великий переполох: девочка получила задание сшить ночную сорочку. Шить в этой семье не умеет никто – ни мама, ни бабушка, ни тетя. Не умеют просто потому, что это не нужно, современная жизнь этого не требует, а природной склонности к рукоделию у всех этих женщин – как и у их потомка – нет… В конце концов, попросили соседку, заплатили ей за шитье двести рублей.

Когда я работала на прежней работе, возле моего компьютера периодически появлялась одна наша сотрудница, мама 15-летнего Сережи – с трепетным белым листочком в руках, с тревогой и надеждой во взоре. Я уже знала, что на листочке – тема очередного реферата, заданного недорослю. Темы эти укладывали меня наповал. К примеру – «Шизофрения, симптомы и лечение».

– У вас что, класс с медицинским уклоном?

– Да нет, обычный класс. По ОБЖ задание дали. Помоги, пожалуйста, текст какой-нибудь из Интернета скачать. Только чтоб не возиться с ним, чтоб скачать – и все.

Как вы думаете, у кого в данном случае шизофрения, кто шьет белыми нитками и кормит соловьев баснями?

В нашей школьной жизни присутствовали, конечно, и шпаргалки, и подсказки, и списывания; но нас не приучали к обману как к норме человеческих отношений.

Сегодня это воспринимается именно как норма, как способ разрешить проблему. Вовремя научить ребенка лгать – это гораздо проще, безопасней и целесообразней, нежели открыто возразить творимой с ним глупости, защитить его детское достоинство от унижения заведомо непосильным заданием.

Но это – только одна сторона медали. Помилуйте! Не настолько же все эти учительницы наивны и глупы, чтоб не отличить басню, написанную взрослым человеком – от басни, которую способен (если, конечно, способен) сочинить десятилетний школьник; текст, механически перенесенный из Сети на бумагу – от текста, написанного подростком; сорочку… с сорочкой, конечно, сложнее. Но ведь знает эта Марьиванна великолепно, что никто из ее учениц на самом деле шить не будет!

А те согласны. Они поломаны и хотят, чтоб их дети были такими же. Потому что поломанному легче ползать.

Еще один эпизод из жизни моих знакомых. Вузовский «препод» входит в аудиторию и эдак по-свойски спрашивает студентов: «Ну что, хотите зачет автоматом?» — «Хотим!» — разом выдыхают студиозусы. «Две тысячи с носа – и у всех автомат. Но это только если ВСЕ. Если хоть один кто-то не согласен – вся группа сдает. Но не вся, учтите, сдаст». Группа непроизвольно оглядывается на Наташу. Почему именно на Наташу? Потому что про нее известно: «ненормальная», «блаженная», «комсомолка дурацкая». Наташа сжимается в комок: в глазах ее однокашников – отнюдь не любовь и не дружба… Девочка приходит домой и рассказывает все маме – интеллигентнейшей женщине, кандидату наук. Мама пьет корвалол и достает две тысячи рублей: «Возьми и отдай». Папа, узнав о произошедшем, хмуро кивает: «Конечно, отдай. Не связывайся…».

Наташа не отдала деньги. Она одна из всей группы сдавала зачет, и, представьте себе, сдала. Преподаватель пошел на уступки – остальные-то все деньги внесли. А для одной честной дурочки можно сделать исключение.