Святой источник

– Не смей со мной даже в одной электричке ехать! – в запальчивости заявила Наташа перед входом в третий вагон от хвоста.

Саша замер на некоторое время, но, поразмыслив, что следующая электричка в Белкине не останавливается, а другая пойдет только через тридцать минут, быстро дошагал до головного вагона и успел в него впрыгнуть перед самым захлопыванием дверей. Тут он купил банку пива у торговца-разносчика и наконец ответил жене:

– Ну и пожалуйста!

Пару остановок он простоял, потягивая пивко и глядя в окно тамбура, но вскоре соскучился по Наташе и побрел по электричке от головы к хвосту. Входя в очередной вагон, Саша осторожно протыкал его взглядом, дабы не напороться на обиженную жену, но она как вошла на вокзале в третий от конца, так в нем и стояла. Возле схемы движения пригородных поездов. Прислонившись к окну и глядя в него.

Саша затаился в тамбуре и допил пиво. Напиток малость развеселил его, и в голове стала искрить мысль о дерзкой и задорной выходке. Как только электричка остановилась на станции Радужной, Саша выскочил на платформу, подбежал к окну, за которым стояла Наташа, и приложился к стеклу поцелуем, почти попав в десяточку – метил туда, где губы, а попал туда, где нос.

– Сашка, ты дурак, что ли? Немедленно вернись в вагон! – воскликнула с той стороны стекла Наташа, но с платформы голос ее не имел ни малейшего звучания, и фразу «Сашка, ты дурак, что ли?» муж по губам прочитал как «Сашка, я люблю тебя», а приказ вернуться и вовсе не расшифровал. Но вернуться он успел, электричка тронулась дальше, он протиснулся через тесноту тамбура внутрь вагона и с удивлением услышал от жены:

– Не смей ко мне приближаться! Я закричу, что знать тебя не знаю, а ты – маньяк, ко мне пристаешь.

Огорченный муж почесал репу и разобиженно отправился обратно в головной вагон состава.

От станции до Новобелкина, в котором проживали супруги, пролегала прекрасная дорожка мимо дач новых русских, через лесок, вниз к реке Сныри, некогда полноводной, а ныне весьма скромной, потом вверх на пригорок, а там уже и рукой подать до дома.

Саша шел в отдалении шагах примерно в ста от Наташи и всё ждал, когда она обернется, простит его и они радостно, как обычно, вернутся домой. Но жена шла не оборачиваясь и даже приветливо улыбнулась какому-то мужику, который прошел мимо и что-то в наглую ей сказал. Счастье того мужика, что он не поперся за ней следом, потому что кулаки у Саши были всегда готовы к торпедированию наглых морд.

То, что жена не оборачивалась и не прощала его, стало Сашу бесить. Но глядя на плывущую впереди Наташину стройную фигурку в элегантном пальто нежно-малинового цвета, на кудрявую черноволосую головку, слегка вздернутую, на женственную пленительную походку, муж не мог не восхититься: «Всё-таки до чего ж хороша!»

Саша был не чужд поэзии, и однажды летом, когда они еще только-только поженились и почти так же, как сегодня, поссорились, он сочинил целую поэму, впрочем, состоящую всего из двух строк:

И пошла она, виляя,
Мое сердце и взор пленяя.

Тогда поэма сыграла свою роль в примирении, но дважды в один поток не войдешь, и надо было придумать новый ход. Видали? С поцелуем через окно электрички-то не выгорело!..

Так в горестных раздумьях, смешанных с восхищением собственной женой, Саша дошел до пригорка, с которого начинался спуск к реке. Слева всё еще зеленел, несмотря на осень, луг, на котором летом они здорово веселились, устроив пикник с Лихачёвыми и Дьяковыми. Внизу шумела мутная Снырь, вновь после обильных дождей вспомнив свою полноводную молодость.

Взойдя на пригорок, Саша остановился, увидев, как жена вдруг резко развернулась на мостике через реку. Всем своим видом – руки в карманах пальто – Наташа показывала, что готова к разговору. Но тут Саша понял, что еще не изобрел инструмента к новому примирению, и стоял как вкопанный, глядя на свою красавицу. Еще он думал: «В конце концов, у нас тоже кое-какая гордость имеется!» Так и стоял, глядя то на Наташу, то на большой белый крест у реки, особо выделяющийся среди сумерек. Там в Снырь впадал источник, считающийся в народе святым. Есть сведения, что некогда здесь обретался отшельник Исихий Тихий, благодаря молитвам которого воды источника и впрямь стали необыкновенно чистыми и вкусными. Даже целебными. Может, и впрямь святыми, Бог его знает!..

Изобретение родилось внезапно.

– Девушка, – обратился Саша к проходящей мимо женщине лет сорока. – Простите, не могли бы вы сказать вон той девушке в малиновом пальто, что я ее люблю?

– Что-что?.. Хорошо, скажу, – мигом откликнулась прохожая и поспешила вниз к реке.

Саше стало гораздо веселее. И он цапнул за локоть пробегающего мимо паренька:

– Слушай, браток! Видишь ту прекрасную девушку в малиновом пальто?

– Ну и?

– Будь человеком, скажи ей, что я ее люблю.

– Чево? Еще чево! – вырвался паренек и сердито зашагал вниз.

Не беда: Саша уже видел, что первая прохожая выполнила его просьбу и что-то сказала Наташе. Он стал прицеливаться к очередному гонцу, как вдруг проходящий мимо него мужик, поднявшийся от реки, буркнул:

– Слышь, там тебе велено передать, что любят.

– Чего? Кого?

Но мужик уже почесал дальше, как видно, спеша на электричку.

– Простите, будьте так добры, вопрос жизни и смерти! Передайте той девушке у моста, которая в малиновом пальто, что я ее очень люблю.

Девчонка даже не удостоила его взглядом. Она набрала нужный номер и стала на ходу говорить с подружкой:

– Алка! Атас, полный атас! Предаки нас с Игоряном застукали. А Игорян такой полуголый… А я такая воще, вся помада размазана… Кстати, вас любят, – почти равнодушным тоном буркнула она стоящей у моста Наташе и засеменила дальше. – А предаки такие и говорят…

Наташа рассмеялась и застопорила очередную жертву. Это был мужлан так мужлан. На ее просьбу он гоготнул:

– А может, еще чего передать? Могу деньги отнести, если надо.

– Нет, только про любовь.

– Любовь, любовь… Ну ладно. А может, за это телефончик дашь?

– Идите, можете ничего не передавать!

– А мне-то больно надо! – рассердился мужлан и зашагал на пригорочек. – Была охота! Нашли себе почту!

Но проходя мимо стоящего на пригорочке Саши, мужлан рыкнул на него:

– Ты, что ль, муж той? Говорит, любит тебя, барана!

А Саша уже ловил нового гонца. Так они стояли и слали этих гонцов еще минут пять, покуда не кинулись навстречу друг другу, побежали: он – сверху вниз, она – снизу вверх. И сшиблись, как при лобовом столкновении, врезались друг в друга долгим и страстным поцелуем.

– Пить хочу, Сашка, не могу как! – сказала жена, когда поцелуй, казавшийся вечным, всё же окончился.

– Я тоже, – задыхаясь, вымолвил муж. – Пошли к источнику!

– Пошли. Люблю тебя, дурака, знаешь как!

Они спустились к источнику Исихия Тихого, Саша снял с гвоздика алюминиевую кружку, протянул ее жене. Она сделала глоток и вернула. Так они и пили чистую, холодную и целебную воду по глоточку, передавая кружку друг другу.

Потом Наташа и Саша медленно шли к своему дому, тесно обнявшись.

– А здорово я придумал гонца к тебе послать, – произнес наконец муж.

– Чего? Ты? Да это я первая!

– Ну да! Я первый!

– Сашка! Счас опять поссоримся! Я первая послала к тебе того прилизанного мужичонку.

– Да нет же, это я первый придумал…

– Ну Саша!

– Говоришь, ты первая? Ладно уж, будь по-твоему: ты.

– Еще скажи, что ты первый побежал ко мне.

– А разве не так?

– По-моему, я первая. Хотя, быть может, мы одновременно.

– Конечно, одновременно!

– Давай никогда больше не ссориться.

– Давай.

– Проси прощения за ту глупую шутку!

На другое утро, идя к электричке, они вспоминали вчерашнее. Наташа щебетала:

– А я стою и мимо меня так и проносятся с извещениями: «Там вас любят», «Ваш муж вас любит», «Мужик в черном плаще говорит, что ваще-то любит вас». А одна по телефону разговаривала и вдруг вспомнила: «Кстати, вас любят».

– А хороший всё-таки народ у нас, скажи, Наташка! А я, честно говоря, думал, он хуже.

А вот уже и Снырь. Сегодня она была освещена ярким и радостным солнцем. Крест над источником, вчера такой белый в сумерках, теперь сиял золотом. Наташа и Саша прошли по мостику, остановились.

– Наша экскурсия подошла к тому месту, где в ноябре 2012 года будущая царица Наталья пребывала в великом стоянии, а ее супруг боярин Александр находился вон на том пригорочке, вон у того столба, – голосом экскурсовода заговорила Наташа. – Стояние длилось о-очень долго, и они слали друг другу гонцов, которые сообщали Наталье, что Александр любит ее, а Александру, что Наталья любит его. Потом боярин Александр сочинил поэму, которая начиналась словами…

– Как стояли мы на пригорочке… – начал Саша, но никак не мог придумать дальше, и уже когда они поднялись от реки вверх, Наташа сама досочинила:

– Как стояли мы на пригорочке, и любви починяли рессорочки…