Раздувая трагедию, мы становимся ее соучастниками

Руководитель Центра кризисной психологии Михаил Хасьминский рассказывает о том, что произойдет, если в СМИ и социальных сетях будет с повышенным интересом обсуждаться недавняя история с убийством маленькой девочки.

Юный Вертер и волна самоубийств

— Сегодня одна из московских газет поместила на свою обложку крупную фотографию няни-убийцы. Зато в новостных выпусках государственных телеканалов об этой трагедии ни слова. Кто прав в этой ситуации: те, кто молчат, или те, кто активно осуждают?

— С точки зрения психологии, реакция федеральных каналов — молчание — очень разумна и в данной ситуации, наверное, единственно верная. Дело в том, что у человека развито так называемое подражательное поведение. На людей очень сильно влияет поведение окружения, хоть и на всех по-разному. Например, если в классе большинство детей курит, то могут начать курить и те, кто не делал этого раньше. Конечно, это будут не все дети, а лишь те, кто колебался: если все могут — значит, могу и я! Подчеркну: это свойственно не всем, а только тем, кто находится в вовлеченном состоянии, т.н. дискурсе. Так, суицидальный дискурс (то есть вовлеченность и намерения) имеют в среднем 5% людей. И даже если вокруг будут происходить сплошные суициды, то подражательное поведение проявится лишь у этих 5% людей — они тоже могут сделать попытку свести счеты с жизнью.

На этом законе социальной психологии выстраиваются в том числе и некоторые схемы управления массами.

После выхода книги И.В. Гете «Страдания юного Вертера» по Германии прокатилась эпидемия суицидов

Известно, что после выхода книги И.В. Гете «Страдания юного Вертера» по Германии прокатилась эпидемия суицидов. И связано это было с тем, что покончивший с жизнью главный герой был представлен в книге весьма романтически, ему стали подражать. Замечу, что это происходило в совершенно другое время и в христианской Германии, где суицид был совершенно неприемлем. Однако и там эта книга дала социальное подтверждение суицидальным намерениям тех, кто был склонен к самоубийству, — и они запустили эпидемию.

И сейчас после сообщений в СМИ мы можем видеть такие же эпидемии, которые становятся особенно заметными, если самоубийцей оказывается известный молодежный кумир.

— А если речь идет о столь популярных криминальных сериалах и сводках происшествий?

— Да, подобное подражание произойдет и тогда, если безостановочно сообщать в средствах массовой информации о бандитах и совершенных ими преступлениях: у многих людей сложится впечатление, что это совершенно нормальная форма поведения. И те, кто склонен к насилию, таким образом получат социальное подтверждение своей склонности.

Криминала на телевидении сейчас, безусловно, стало меньше. Но ведь еще 10 лет назад никто даже слыхом не слыхивал, чтобы женщины выпрыгивали из окон вместе с грудными детьми. До такой дикости никто не мог тогда и додуматься. А появилось это ужасное поведение, исчисляемое уже десятками случаев, буквально несколько лет назад в результате популяризации такого сценария через СМИ. Некоторые женщины видят подобные сюжеты по телевидению, наблюдают за обсуждением этой проблемы и примеряют все это на себя, а в кризисный момент запускается некий механизм — и они следуют этому же сценарию! Так что в самоубийстве этих женщин, безусловно, очень большая вина средств массовой информации, которые широко освещают подобные случаи, не проводя профилактическую работу по недопущению подобного поведения.

— Что это за работа? В чем она может заключаться?

— Если, например, говорить о суицидах, то школьники, конечно же, знают о них из СМИ, художественных произведений или даже из жизни. Однако правильное отношение к суицидам не формируется, потому что эти ситуации просто описываются — и всё. Например, самоубийство Катерины в «Грозе» Островского можно считать для части школьников пропагандой суицидального поведения — хоть и не для всех, но для тех, кто думает о самоубийстве, колеблется.

Понятно, что медиа-бизнес в основном строится на системе рейтингов. При этом положительные примеры не привлекают такого внимания, как негативные. Кто-то убился — вот это пожалуйста, это многие СМИ готовы освещать, потому что за этим стоит рейтинг. А почему бы этим же средствам массовой информации не обратиться к статистике, согласно которой на каждый суицид со смертельным исходом приходятся 10 «неудавшихся»? И что из этих 10 «неудавшихся самоубийц» трое-четверо становятся инвалидами? Почему не пишут о тех, кто при попытке суицида потерял возможность питаться через рот, остался лежачим? Вот это и было бы профилактикой. Но подобного рода материалы не привлекут большого внимания, не сделают рейтинг СМИ. Рейтинг же делается на скандале, на каких-то иной раз совершенно безграмотных комментариях.

— А есть ли какие-то научные исследования, которые бы подтвердили связь между количеством, скажем, самоубийств и тем, насколько широко эта тема освещается в СМИ?

— Да, эта проблема глубоко изучена американским ученым Филлипсом, который исследовал «подражательное поведение», в частности взаимосвязь количества самоубийств с их освещением в средствах массовой информации. Этот ученый после нескольких десятков лет работы пришел к выводу, что связь такая, безусловно, есть, и описал все нюансы этой проблемы.

К сожалению, журналисты, по-видимому, не понимают, что такие страшные вещи могут коснуться каждого, в том числе и любого из них. Потому что никто не знает, попадает ли его ребенок в тот 5-процентный суицидальный дискурс, о котором я говорил, и не имеет ли его сосед серьезных психических проблем, не решит ли он после просмотра по телевизору репортажа об этой совершенно неадекватной женщине повторить с его ребенком то же самое...

Журналисты не в состоянии контролировать механизм подражательного поведения

Журналисты должны понимать, что они не в состоянии контролировать механизм подражательного поведения, который запускается после таких публикаций. Кажется, что эта проблема очень далека от нас, но она на самом деле близка каждому!

Надо учить тому, как подавать подобную информацию, какими словами о ней писать, какие оценки и комментарии делать. А сегодня даже православные СМИ «обсасывают» случай со, скорее всего, сумасшедшей няней со всех сторон, хотя ситуация жутко трагична!

Когда шокирующее становится обыденным

Михаил Хасьминский

— Но ведь никуда не деться от таких скандальных репортажей и публикаций! Скажите, а было бы профилактикой, о которой вы говорили, каким-то сдерживанием болезненной реакции психически больных людей сообщение о том, что эту женщину ждет: пожизненное заключение, изоляция, еще какие-то меры?

— Если бы кто-то знал, что и за что его может ждать, возможно, это и послужило бы сдерживающим фактором.

Почему высшая мера наказания была весьма оправданна в профилактике серьезных правонарушений? Да потому что человек действительно боялся! Он знал, что если он, допустим, совершит групповое изнасилование, то с ним разговаривать особо не будут: советский суд и, скорее всего, расстрел. Или вот, например, произошедший несколько лет назад случай в Минске, когда в метро было приведено в действие взрывное устройство. Нескольких участников теракта расстреляли — и я уверен, что у тех, в чьих головах бродили подобные мысли о таком же «самовыражении», желания их реализовать больше нет. А если бы тех подрывников, скажем, посадили в «психушку», а через два года после принудительного лечения выпустили, последователи у них, возможно, появились бы.

Мы не знаем, что будет с этой женщиной дальше. Я не могу стопроцентно утверждать, но мне кажется, что она психически больной человек. Возможно, у нее какое-то обострение; может быть, это аффект от каких-то внешних причин. Совершенно понятно, что это было не хладнокровное преступление — например, чтобы «замести следы». Это очень похоже именно на психопатологический процесс. Но внимание к убийце в СМИ сейчас колоссальное! И, конечно, для неадекватных людей это сигнал. Они видят, что могут стать известными, что, по их мнению, весьма «круто». Вспомните серию расстрелов людей в Америке такими же маньяками.

Психически больного влекут масштабы

Существует расхожее мнение, что в психбольницах все «наполеоны». Я бы сказал, что сейчас там не только наполеоны. В большинстве случаев человек в состоянии психоза изображает из себя весьма значимое лицо, называет, например, себя капитаном дальнего плавания, князем, президентом, известным бандитом, но никогда не назовет себя токарем, дворником, уборщицей. Потому что тут идет подражание каким-то личностям: психически больного влекут масштабы. И вот психически больные, которые в нашем обществе отнюдь не редкость, видят в раздутом виде злодеяние такой же по сути больной женщины, как и они... Они-то неизвестны никому, их лечат, психиатр таблеточки им дает, а здесь — смотрите, какое событие! Как бы это не запустило цепную реакцию...

— Какие бы вы могли дать рекомендации СМИ для освещения подобных трагедий?

— Этика подобных вопросов, безусловно, входит в противоречие с финансовыми интересами и рейтингом СМИ. И такое потакание телевидения обывателям, к сожалению, может спровоцировать дальнейший рост тех преступлений и безобразий, о которых СМИ говорят. Еще раз замечу, что государственные телеканалы в первый раз на моей памяти очень грамотно отнеслись к освещению этой конкретной крайне трагичной ситуации. И именно это делает их мишенью либеральной прессы, которая в целом об этической стороне вопроса не думает.

Не могу не сказать ещё вот о чем. Есть одна технология под названием «окна Овертона», тесно связанная с социальной психологией. Она позволяет изменить отношение общества к любой проблеме, постепенно изменяя рамки допустимого с точки зрения общественной морали спектра мнений. Возьмём легализацию эвтаназии. Раньше она была в принципе неприемлема, просто немыслима в христианских странах. Потом о ней начали говорить, и это было воспринято как что-то радикальное: «Надо же как! Что ж это такое?! Какая дикость, как можно так людей убивать?» — но вместе с тем эта тема стала уже обсуждаемой. Следующий уровень — эвтаназия уже в какой-то степени допустима: «Ну, в некоторых случаях эвтаназия возможна, потому что люди болеют и не всегда могут получить помощь…» То есть чем больше об этом говорят, тем более приемлемым это становится. Потом это уже рационализируется: «Подождите, ведь это же разумно! Зачем человеку мучиться? Ну конечно, все по желанию!» И общество постепенно к этому привыкает. Это начинает восприниматься как разумное и наконец уже просто как обыкновенное. Точно так же было и с легализацией гомосексуализма, по этой же линии, боюсь, пойдет легализация педофилии и всех остальных извращений. А сегодня, благодаря этой ужасной няне некоторые средства массовой информации открывают настежь очередное окно...

Да, сейчас все говорят, как чудовищно произошедшее. Но найдутся люди, которые напишут: «Ну да, сумасшедшие могут себя так вести… Ну, конечно, муж ей изменил, поэтому всё так и получилось». И постепенно это перейдет не в такую острую форму, то есть будет восприниматься уже в какой-то степени обыденно. И в этом — главная опасность.

Смотрите, за последнее время произошли десятки случаев, когда матери выкидывали своих детей из окна, — и многих это не шокирует, привыкли. Никто не выходит к метро на демонстрации, не несет игрушки к месту гибели детей, на этом не пиарятся политические партии и различные движения. Но ведь раньше, всего-то лет 100 назад, общество воспринимало аборт так же остро, как и нынешнюю трагедию. А сейчас разве кто-то шокирован тем, что ежегодно у нас убивают миллионы детей, с такими же, как у нас, головами, руками, ногами, душой?

— А как быть со свободой слова? Для некоторых это очень важное завоевание.

— Поймите, телевизор смотрят дети. Мало кто может проконтролировать, что смотрит ребенок в дневное время, да и в вечернее тоже. И вот представьте себе, что означают для психики ребенка эти фотографии! Не нужна нам такая свобода, ведь свобода психологически уродовать детей мало чем отличается от свободы их убивать. И человек с покалеченной в детстве психикой сможет потом умножить подобные преступления. А предела извращениям нет. Завтра еще какой-то ненормальный найдется, еще что-нибудь нам снова покажут. И снова эту грязь будут все обсуждать, а потом эта грязь начнет умножаться…

По большому счету, люди, которые сейчас ради рейтинга освещают эту тему, являются соучастниками Бабакуловой. Ведь не только она размахивает головой ребенка, но и они ею размахивают — в электронных средствах массовой информации, газетах, выдавая это за сенсацию. И сейчас задача общества, на мой взгляд, в том, чтобы объяснить опасность и неприемлемость свободы слова без всяких тормозов. Это крайне опасно!

— Как вы считаете, может ли тут быть причина в исламе?

— Говорят, что эта женщина — мусульманка. Некоторые СМИ начинают на этом спекулировать. А я не представляю себе, чтобы человек мог убить невинного ребенка и называть себя после этого мусульманином. Это же в корне противоречит исламу! Когда говорят, что так поступают ИГИЛ-овцы, надо совершенно четко понимать, что это не мусульмане, а мусульманские отщепенцы, сектанты.

А теперь зададимся другими вопросами: кто выбрасывает детей в окна? А аборты кто делает? Очень опасно спекулировать на национализме в данном случае.

— Что может защитить от таких ужасных случаев?

— Я работаю с самоубийцами и вижу, что люди, которые хотят совершить самоубийство, даже если психически больны, но являются верующими, чаще всего этого не делают. Потому что срабатывает духовный тормоз в человеке — и именно он блокирует возможность такого поведения. И в этом случае наша общая со СМИ задача — не «обсасывать» такие истории со всех сторон, а воспитывать людей в традиционных нравственных ценностях и крепкой вере, которые защищают от такого тотального оскотинивания, которое делает реальными эти и подобные трагедии.