Не было в Древней Руси никакого «Купалы»

Благодаря стараниям СМИ создалось впечатление, что все русские стремятся отмечать не праздник Рождества Предтечи и Крестителя Господня, а некий праздник «Ивана Купала». При этом с авторитетностью заявляют, что это праславянский праздник. Однако древние славяне никогда о «Купале» не слыхивали. Упоминание о нем появилось только в XVII веке!

А теперь Википедия:

«Общепринятую точку зрения о дохристианских истоках праздника критикует современный историк В. Я. Петрухин.

Происхождение названия

Дохристианское название праздника неизвестно. Название “Иван Купала” имеет народно-христианское происхождение и является славянским вариантом имени Иоанн Креститель, поскольку эпитет Иоанна переводится с греческого как “купатель, погружатель” (греч. βαπτιστής). Выбор именно глагола “купать” для перевода эпитета “креститель” был обусловлен и собственно славянскими представлениями: праслав. “kǫpati” обозначало ритуальное омовение, очищение, которое осуществлялось в открытых водоёмах.

Божество «Купала» впервые упоминается в поздней Густынской летописи (XVII век) и является плодом недоразумения: летописец, зная о “бесовских игрищах” на Ивана Купалу, принял название праздника за имя языческого бога. Впоследствии это недоразумение было повторено переписчиками, а затем и ранними исследователями славянской мифологии, в результате чего в славянском пантеоне появилось новое “божество”. “Бесовские” имена начали тиражироваться в русской позднесредневековой книжности как имена “богов” под влиянием польской историографии. На деле же Купала божеством никогда не являлся и мог появиться в народных представлениях лишь как фольклорная персонификация праздника, отразившаяся, к примеру, в песнях.

Церковь о народной обрядности

Празднование новомесячий возжиганием костров и прыжками через них осуждает ещё 65-е правило Трулльского собора (692 год), приводя в пример языческие обряды ветхозаветного царя Манассии. Феодор Вальсамон (XII век) в своём комментарии к этому правилу детально описывает празднование Рождества Иоанна Предтечи в Константинополе:

“Вечером 23-го июня месяца собирались на морских берегах и в некоторых домах мужчины и женщины и какую-нибудь первородную девицу убирали как невесту. Затем после пиршества и неистового плясания, после пения и криков, наливали в медный сосуд с узким горлом морскую воду и влагали туда некоторые вещи, принадлежащие каждому из них. Как скоро эта девица получала от сатаны силу давать ответы на вопросы, они с криком спрашивали о чём-нибудь добром или предвещающем несчастье, а девица, вынув из вложенных в сосуд вещей какую-нибудь наудачу попавшуюся, показывала. Принимая вещь, неразумный владелец ее тотчас же приобретал уверенность, что в будущем ему предстоит благополучие или неблагополучие. На следующий день с тимпанами и хорами выходили на морские берега, почерпали много морской воды и окропляли свои жилища. И эти неразумные люди делали не только это, но и во всю ночь жгли груды сена, скакали чрез них и демонскою силою ворожили, то есть гадали о счастье и несчастии и о другом. Свой путь туда и обратно, здание, в котором происходило волхование, с прилежащими к нему наружными местами убирали коврами и украшали шелковыми тканями и венками из древесных листьев”.

Патриарх Михаил III Анхиальский, по словам Вальсамона, приказывал покончить с этими обрядами.

В средневековой Руси обряды и игрища этого дня тоже считались бесовскими и запрещались церковными властями. Так, в послании игумена Спасо-Елиазарова монастыря Памфила (1505 г.) к псковскому наместнику и властям обличается языческое буйство жителей Пскова в ночь на Рождество Иоанна Предтечи:

“зело не престала зде ещё лесть идольская, кумирное празднование, радость и веселие сатанинское… тому (сатане) я(ко)же жертва приносится всяка скверна и беззаконие богомерзкое празднование… стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, женам же и девам плескание (ударенье в ладоши) и плясание и главам их накивание, устам их неприязнен кличь и вопль, всескверненые песни, бесовская угодил свершахуся, и хребтом их вихляние и ногам их скакание и топтание.

В «Стоглаве» (сборнике решений Стоглавого собора 1551 года) также осуждается разгул купальских празднеств, который возводится к эллинскому язычеству:

“Еще же мнози от неразумения простая чадь православных християн во градех и в селех творят еллинское бесование, различныя игры и плескание против праздника рождества великого Ивана Претечи в нощи и на самый праздник в весь день и нощь. Мужи и жены, и дети в домех, и по улицам обходя, и по водам глумы творят всякими игры и всякими скомрашствы, и песньми сатанинскими, и плясанми, и гусльми, и иными многими виды, и скаредными образовании, ещё же и пьянством” (Стоглав. Гл. 92. Ответ о игрищах еллинскаго бесования).

Но, несмотря на однозначное осуждение купальских традиций, поселяне очень стойко их держались. Ещё в XVIII веке Никодим (Кононов) писал:

“Народ издавна привык и не скоро оставляет эти <купальские> обычаи, а ревностным священникам приходилось терпеть и обиды. Ольшанский, напр., священник Потап чуть не был избит сотником за эту ревность. Наговоры, заговоры, залом колоса, гаданье с сушеною жабою, чтение заговорных волшебных тетрадей даже военными, гадание с родильною младенческою рубашкою, отравы — все это было в большом ходу среди насельников белгородской епархии”.

Современные представители Русской Православной Церкви по-прежнему выступают против некоторых обычаев праздника. При этом, отвечая на вопрос о “переплетении” христианского и языческого праздников, иеромонах Иов (Гумеров) выразил мнение:

“Вековая живучесть в народе некоторых обычаев дня Купалы не свидетельствует о двоеверии, а скорее о неполноте веры. Ведь сколько людей, никогда не участвовавших в этих языческих развлечениях, склонно к суевериям и мифологическим представлениям. Почвой для этого является наше падшее, поврежденное грехом, естество”«.

Итак, язычество мимикрировало и использовало торжество Церкви. Однако сегодня, как ни стараются журналисты, «купала» не имеет популярности у народа и остается фольклорным изыском массовиков-затейников.

Церковь же прославляет истинного Виновника торжества — Бога — и ликует о Предтече Христовом и его славном Рождестве.

С Праздником, други!