Из предисловия

21 апреля 1926 года во французской церкви св. Людовика в Москве, напротив штаб-квартиры ГПУ на Лубянке, при закрытых дверях, в присутствии двух свидетелей произошла епископская хиротония. Ее совершил монсеньор Д’Эрбиньи, иезуит, тайно рукоположенный во епископы 29 марта того же года монсеньором Пачелли, будущим Пием XII, в папской резиденции в Берлине. Посвящаемым был отец Пий[1] Невё, ассумпционист, кюре из Макеевки в Донецкой области, приехавший в Россию как священник братства “Добрый пастырь” в Санкт-Петербурге. Посвящение, имевшее целью ввести в России тайную иерархию, было задумано Пием XI и кардиналом Гаспарри: после изгнания монсеньора Цепляка в 1924 году около двух миллионов католиков в России остались без епископа[2].

Это событие, секретное и таинственное, переросло в легенду и часто рассказывалось со множеством неточностей по причине недоступности источников даже для специалистов. Нам повезло больше, и мы смогли ознакомиться со всеми документами этой необычной истории и выявить всю ее подноготную.

Ее начало восходит к 1900 году, когда ассумпционисты, воплощая мечту основателя движения, отца Д’Альзона, проникли в Россию.

Я имел возможность ознакомиться с тремя неизученными архивами: архив главной курии (curie généralice) отцов-ассумпционистов в Риме, исключительно богатый; фонд Д’Эрбиньи в Национальной библиотеке и архивы Кэ д’Орсэй[3].

Париж — Рим, 31 декабря 1985 года

Глава II. Руссо-католики в Санкт-Петербурге

Необычность деятельности отцов Буа и Борена в Санкт-Петербурге состояла в создании группы руссо-католиков. Русских, то есть совершенно православных, следующих восточному обряду в его чистоте, проповедующих на русском языке и ощущающих себя частью православной России, верными слугами государя. Католиков, поскольку при этом они находились в полном евхаристическом общении с Римским папой, в котором видели преемника апостола Петра, главу Вселенской Церкви, и исповедывали католические догматы: такие, как Filioque и непорочное зачатие Девы Марии[4].

Истоки идеи руссо-католиков

Эта идея как таковая восходит к Владимиру Соловьеву. В своей знаменитой брошюре "Русская идея"[5] и особенно в книге “Россия и Вселенская Церковь”, написанной на французском и опубликованной у Савина в 1889 году, Соловьев изложил мысль о союзе Православной Церкви и Римского папы, которую он считал начертанной Провидением в исторической судьбе России: православный царь, единственный на данный момент верующий правитель, призван исповеданием истинной веры воплотить на земле Царствие Божие, которое не может иметь иного центра, кроме Престола апостола Петра. Соловьев быстро оставил надежду на установление на земле Царствия Божия в силе и славе, и, соответственно, на воплощение этого православным царем. Но он пребыл верным самой идее: принял католичество, оставаясь православным, хотя Православная Церковь отказалась признать его двойную принадлежность[6].

Группа руссо-католиков

Три священника: отцы Алексей Жерчаников, Евстафий Сусалев и Иоанн Дейбнер, — сформировали церковную часть этой группы, а несколько представителей русской аристократии — светскую. Отцы Борен и Буа были их советниками и духовными наставниками.

Путь этих русских священников был очень различным. Отец Алексей Жерчаников, рукоположенный в Православной Церкви, пришел в католичество через чтение и личные искания. Отец Евстафий Сусалев стал священником у Белокриницких старообрядцев, которые восстановили иерархию[7]. Именно его присоединение к Католической церкви лежало в основе изучения папой Львом XIII каноничности этой иерархии. Рим признал ненужным повторное рукоположение о.Сусалева, и он был принят Католической церковью в сущем сане.

Отец Иоанн Дейбнер происходил из аристократической семьи и занимал шестую ступень из двенадцати в русском дворянском табеле о рангах. После занятий правом он стал католиком под влиянием Соловьева. Он женился на француженке Мари Пане, происходившей из Франш-Конте, женщине смелой и весьма благочестивой. В то время Дейбнер служил при Столыпине, cаратовcком губернаторе. Его духовник, католический кюре церкви св. Екатерины в Санкт-Петербурге, посоветовал ему найти монсеньора Андрея Шептицкого, митрополита Львовского в Восточной Галиции[8], бывшей тогда частью Австро-Венгрии. Митрополит, желая учредить в России “Объединенную (униатскую) церковь”, рукоположил его в священный сан и отправил на родину. Вернувшись в Россию, о.И.Дейбнер поначалу служил тайно, но, утомленный постоянной конспирацией, попросил, к огромному удивлению всех, должности скромного мирового судьи в сельском местечке в Сибири, недалеко от Тюмени. Именно здесь, в Ильинском Тобольске, 15 августа 1899 года родился Александр Дейбнер, который в 1932 году сделается центром внимания прессы: став секретарем монсеньора Д’Эрбиньи, он будет обвинен в шпионаже в пользу Советского Союза.

В 1905 году, благодаря Указу о веротерпимости, о.Дейбнер смог открыто провозгласить себя католиком. Он вернулся в Санкт-Петербург и присоединился к католической группе. Поначалу он продолжал служить при ведомстве вдовствующей императрицы Марии, потом попросил отставки, чтобы свободно заниматься своим делом.

Взаимоотношения священников, пришедших в Католическую церковь столь различными путями, не были простыми. Великой заслугой г-жи Наталии Ушаковой стало сохранение единства этой группы, продление ее существования в условиях войны и революционных преобразований. Помимо неустанного самопожертвования этой женщины, мы мало знаем о ней. Она была двоюродной сестрой[9] Петра Аркадьевича Столыпина, назначенного при Николае II, 9 мая 1906 года, премьер-министром, — Солженицын не побоялся назвать это назначение чудом российской истории. В связи с дружбой, которую оказывал Столыпин своей кузине, это назначение явилось чудом и в нашей маленькой истории.

Согласно одному польскому источнику[10], Наталья Ушакова была внучкой Драгомира, киевского генерал-губернатора; ее обратил в католичество о.Пидинковский, тайный иезуит, который интересовался также отцом Алексеем Жерчаниковым, пришедшим в Католическую церковь благодаря о.Фульману (письма Невё именуют его Фурманом), тогда еще священнику у поляков-католиков, находившихся в изгнании в Нижнем Новгороде, а впоследствии епископу Люблинскому. Наталья Ушакова умерла от рака желудка летом 1918 года — примерно в то же время, что и мать о.Леонида Федорова.

Двум священникам-ассумпционистам не так уж просто было вдохнуть жизнь в эту достаточно разъединенную группу. Особенно мешали нападки поляков, враждебно настроенных по отношению к русским и восточному обряду и потому подозревающих их в “православности”. Благодаря помощи некоторых влиятельных кругов русской аристократии ассумпционисты постарались довести до сведения Римского папы обстоятельства и условия жизни ядра руссо-католиков. Их рапорт дошел до Рима обычной дорогой подобных писем: или отправляемых о.Эммануэлю[11], или вывозимых за границу людьми, покидающими Россию. Чаще всего отцы пользовались своими отпусками в Европе, чтобы приехать в Рим и сообщить необходимое лично государственному секретарю Ватикана, кардиналу Марио дель Валю.

В феврале 1908 году о.Борен составил для государственной секретарии очень взвешенный рапорт о возможностях указанной группы и средствах, которые необходимо применить[12]. Возможности заключались в трех священниках, которых мы уже знаем: отцы Алексей Жерчаников, Иоанн Дейбнер, Евстафий Сусалев. Борен упомянул также о.Веригина, который обеспечивал службу в русских часовнях По и Биарриц и был близким другом князя Белосельского, доставившего рапорт в Рим; и, наконец, о.Федорова, будущего архимандрита[13] и мученика, о котором Борен сказал в 1908 (!) году: “Это будущая сила”.

Все эти священники провозглашали свою каноническую зависимость от митрополита Андрея Шептицкого. Последний же, имея резиденцию во Львове, австрийской Галиции, не был русским подданным и, следовательно, не мог официально учредить юрисдикцию в России, так что связь Римского престола с Россией держалась лишь на соглашении. В 1907 году митрополит совершил тайную поездку к католической группе С.-Петербурга, но этот визит, открытый полицией, привел в раздражение правительство и настроил его против маленького центра руссо-католиков.

В рапорте упоминаются также два священника “как будто симпатизирующие”. Отец Урбан, иезуит, находился в С.-Петербурге уже полгода, но подпал под влияние поляков. “Предоставим о.Урбану, — писал Борен, — располячиться, когда он захочет, а мы будем больше работать с русскими”. Вторым был о.Штэрк — для этого немецкого бенедектинца обряд имел в основном археологическую ценность; он ратовал за восстановление богослужения таким, каким оно было в IV веке. В Риме о.Штэрк воевал с “русской идеей”: по его мнению, следовало не разрешать в Католической церкви восточный обряд, а латинизировать новообращенных; если же и позволять священникам служить по своему обряду, то не давая им прихода.

Сила этой группы заключалась более в светских людях, нежели в священниках. Это были, помимо г-жи Ушаковой и князя Белосельского, княжны Елена Долгорукая и Мария Волконская, сестра товарища председателя Думы, жившая, однако, в Риме, г-жа Гончарова, г-жа Яновская, студентка университета, г-жа Потемкина, г-жа Федорова, мать о.Леонида. Были и симпатизирующие: такие, как граф Бобринский, граф Оболенский, который наследовал Победоносцеву (ушедшему 15 октября[14] 1905 года в отставку с поста обер-прокурора Синода), но не продержался здесь и двух лет из-за своих либеральных идей и безответственности; наконец, Хомяков, брат председателя Думы. Препятствием являлись поляки, которые интриговали в Риме и вечно представляли себя “народом-мучеником”. По их словам, восточный обряд удаляет от католичества и приближает к раскольникам. “Поляки, — писал Борен, — умелые дипломаты и великие интриганы”.

Пресса в те годы большей частью была настроена враждебно. Она обвиняла униатов Галиции, которые заявили о восстановлении своего присутствия в Каменце и, после Указа о свободе совести (от 17 апреля 1905 года) и разрешения перехода из Православия в любую другую христианскую конфессию, об учреждении униатской епархии на Холмщине и назначении Львовского митрополита униатским патриархом.

Рапорт заканчивался практическими соображениями о средствах финансирования и вспомоществования группе. Помощь тем более оправдана, что “сестры, которые воспитывают светских девиц, — говорилось в рапорте, — получают на это деньги от Пропаганды[15], хотя они еще никого не обратили и не научили даже катехизису”.

Князь Белосельский доставил этот рапорт в Рим весной 1908 года. Князь остановился у своей племянницы, княжны Волконской. Отец Борен попросил для него аудиенции у Пия X и государственного секретаря, кардинала Марио дель Валя. Все должно было остаться между двумя русскими послами, один их которых — при папе Римском — Сазонов, хорошо относился к католикам. “Ведите его, — наставлял о.Борен в письме о.Эммануэлю, — к кардиналам Ванютелли, монсеньору Бенини. — Рамполла известен своим чрезмерным расположением к полякам, и я думаю, не случайно. Хорошо бы Белосельский это понимал”[16].

Получение группой самостоятельности

Кардинал Гаспарри, секретарь конгрегации по чрезвычайным церковным делам, именем папы назначает отца Алексея Жерчаникова главным в миссии. В документе, датированном 22 мая 1908 года и написанном на латинском языке, среди прочего папа Пий X предписывает “со всякой строгостью соблюдать греко-славянский обряд в его чистоте, не допуская ни малейшего смешения с латинским или любым другим обрядом”[17].

Отцы Буа и Жерчаников встречаются с премьер-министром Столыпиным, спрашивая его совета для регистрации, так как русские законы не предусматривают возможности католичества “восточного обряда”. Брат Столыпина публикует в газете “Новое время” две статьи в защиту руссо-католиков. Г-жа Ушакова пишет Столыпину (который надеется противопоставить это движение папскому влиянию) и просит зарегистрировать их как “староверов”. Столыпин отвечает, что это невозможно, и отправляет их к начальнику отдела по иностранным вероисповеданиям Харузину. Между ними происходит следующий разговор.

— Вы староверы?

— Да, но мы признаем авторитет папы.

— Значит, вы католики.

— Да, но по восточному обряду.

— Но ведь Католическая церковь отвергает его...

— Вы не понимаете сути проблемы.

— А Вы понимаете?

— Да, я встречалась со Львом XIII. Я знаю также кардинала Мерри дель Валя.

Харузин, как и Столыпин, советует перейти в юрисдикцию латинского епископа.

Ситуация с каноническим статусом группы осложняется двойной игрой Ватикана: в строжайшем секрете Пий X отдал руссо-католиков монсеньору Шептицкому, однако официально это отвергается. Непростые отношения складываются у группы с новым могилевским архиепископом монсеньором Викентием Ключинским.

В то время как о.Буа несет официальную ответственность за группу, о.Борен внимательно следит за политическими событиями в России. 8 июня 1909 года он пишет во Францию:

“Вчера Дума приняла любопытный закон, который позволяет перейти из одной религии в другую; он будет теперь обсуждаться в Государственном совете и утверждаться императором. Любой человек, достигший 21 года, имеет право принять любое вероисповедание, не запрещенное уголовным кодексом (речь идет о безнравственных сектах). Человек старше 14, но младше 21 года, может сменить вероисповедание с согласия родителей или опекунов. Жестокой была борьба в Думе за право перейти от христианства к язычеству[18], так как опасались, что множество русских в ряде областей станут мусульманами, «чтобы иметь право на несколько жен». В сущности, это отступление христианства и цивилизации перед неверием”.

Конец самостоятельного существования руссо-католиков

В письме кардинала Мерри дель Валя от 20 марта 1911 года говорится об официальном конце миссии, доверенной 27 июля 1909 года о.Жану Буа, и переходе руссо-католиков в юрисдикцию Могилевского архиепископа монсеньора Ключинского, папского посланника. Русское правительство начинает тщательную проверку католических священников в России, многие из которых выдворяются из страны. Столыпин становится жертвой покушения.

Два священника в Санкт-Петербурге не особенно страдали из-за убийства Столыпина. Наталья Ушакова, которая стала для них настоящим подарком судьбы, была связана и с новым премьер-министром Коковцовым. Новый начальник Отдела культов, г-н Менкин, который сменил на этом посту Харузина, казался более либеральным и сговорчивым.

Отдел по иностранным вероисповеданиям в июле 1912 года через м-ра Ключинского передал отцу Иоанну Дейбнеру бумагу, допускающую существование русской католической церкви и назначающую отца Дейбнера ее настоятелем.  Ему разрешалось заводить метрические книги для записи рождений, крещений, венчаний, отпеваний. Таким образом, группа, вопреки желанию м-ра Ключинского и м-ра Цепляка, обрела новое пристанище на улице Бармалеева, дом 2. Расходы были оплачены княгиней Марией Волконской из Рима.

Поляки упрекали их за иконы, молитвы о благочестивом императоре, чтение «Символа веры» без Filioque (которое опускается, однако, и в изданиях Конгрегации пропаганды, предназначенных для униатов). “Это был момент некоторого затишья, — писал Борен 5 декабря 1912 года, — в антикатолических преследованиях. Мы сумели пробиться к новому министру внутренних дел, г-ну Макарову, объяснить ему ситуацию с руссо-католиками и пожаловаться на Отдел по иностранным вероисповеданиям. Кроме того, нам удалось передать объяснительную записку премьер-министру Коковцову и некоторым влиятельным депутатам Думы”.

7/20 января 1913[19] о.Борен объявляет о воплощении мечты католической миссии — появлении журнала “Слово Истины”, который был задуман как подобие “Les Echos d’Orient” (“Новости Востока”): “Да благословит Бог этот небольшой рупор, который распространит католический свет на русское общество”[20].

Этот скромный журнал на 16 страницах, с которым боролись православные и которого боялись поляки, был причиной несчастий, постигших группу руссо-католиков. 10/23 февраля владыка Никандр, викарий Санкт-Петербургской епархии, вошел с нарядом полиции в церковь на улице Бармалеева. Он прервал службу и сказал собравшимся, что их обманывают и это вовсе не православный храм. Он провозгласил анафему тем, кто не выйдет вместе с ним. Никто не вышел, и о.Дейбнер продолжил службу.

21 февраля/ 6 марта 1913 года католическую церковь Св.Духа закрывают. Ее откроют лишь после отречения Императора Николая II и падения самодержавия.

Оставленный Римом, о.Борен 15/28 декабря 1913 получает приказ покинуть Россию. Его прошение Императору Николаю II, ходатайство некоторых членов царской семьи не меняют этого решения.

Журнал “Слово Истины”

Журнал “Слово Истины”, бывший причиной несчастий о.Борена, является наиболее полным и точным выражением идей и целей группы руссо-католиков. Именно поэтому он заслуживает детального анализа — особенно если принять во внимание, что его существование с 1913 по 1918 совпало с великим переворотом в истории России.

Первый номер появился в январе 1913 года. Название “Слово Истины” уточнялось подзаголовком “православно-католический журнал”. Православный крест на фронтисписе находился между двух девизов: слева — “Да приидет Царствие Твое”, справа — “И будет едино стадо и един пастырь”. Адрес редакции был таким: ул. Полозовая, 11, кв. 5.

Этот ежемесячник на 16 страницах выходил в течение всей войны до августа 1918 года. Всего было издано 68 номеров со сквозной нумерацией страниц (1 — 774). Номер 31-32 за июль-август 1915 подвергся цензурным сокращениям из-за статьи о ситуации с униатами в Галиции и содержал 9 пустых страниц (302 — 309).

Вот некоторые из публикаций.

Журнал “Слово Истины” так отзывается на февральскую революцию (№ 51, март 1917):

“Слава свободной России, слава ее освободителям! Жертвам Революции — вечная память”.

В том же номере была опубликована самая последняя информация: “Наш поверенный в делах при Ватикане телеграфирует Министерству иностранных дел, что государственный секретарь Римского престола кардинал Гаспарри передал ему, по желанию папы, восхищение и радость римского понтифика о состоявшейся революции, повлекшей за собой так мало жертв, что не имеет прецедента в истории. В то же время папа выразил уверенность, что в дальнейшем отношения между Ватиканом и Россией будут лишь укрепляться и улучшаться — на основании программы нового временного правительства, которая предусматривает отмену всяких конфессиональных ограничений”.<...>

После октябрьской революции 1917 года журнал “Слово Истины” продолжал выходить. Будучи свидетелями бесчинств и преследований, жертвами которых с самого начала стали православные епископы, священники и просто верующие, авторы журнала тем не менее подчеркивали положительную роль этих событий, которые привели Православную Церковь к избранию Патриарха и дали свободу Католической церкви, как латинского, так и восточного обряда.<...>

В № 58-60 была перепечатана информация, опубликованная 9/22 ноября 1917 года в газете умеренных прогрессистов “Новая жизнь”, возглавляемой Горьким: “Официальная газета папы (“Osservatore Romano” — Авт.) в решительных и смелых выражениях выступила в роли защитника социализма, заявив о своей полной с ним солидарности. Политика Святого престола, опираясь на доступные и разрешенные христианством средства, стремится защищать демократические свободы и конституционные парламентские права”.